header
Артемий Пигарев
Как Валерий Брюсов с духами контактировал и барышню «за пизду» хватал

Роковые приключения юного декадента на страницах его любовно-спиритического дневника
Валерий Брюсов – не только большая поэтическая и литературная величина Серебряного века, но ещё и фигура неоднозначная, скандальная, полная завлекающих и отталкивающих черт, забавных шалостей и ужасающих выходок, яркого творчества и грязного декадентства. Сегодня мы прикоснёмся к некоторым граням личности Валерия Яковлевича и поговорим о периоде его нежной юности, когда он увлёкся девушкой постарше, а вместе с нею декадентством и спиритуализмом. Отсюда растут три столпа мифа Брюсова: поэзия, декаданс и мистика.
Москва, 1892 год.


18-летний Валерий Брюсов потонул в страстных увлечениях, а вместе с тем окунулся в омут эзотерики и декадентской поэзии. Вскоре, 19-летним, он в своём дневнике следующим образом сформулировал векторы избранных увлечений:

«Талант, даже гений, честно дадут только медленный успех, если дадут его. Это мало! Мне мало. Надо выбрать иное. Без догматов можно плыть всюду. Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу их: это декадентство и спиритизм.

Да! Что ни говорить, ложны ли они, смешны ли, но они идут вперёд, развиваются, и будущее будет принадлежать им, особенно если они найдут достойного вождя. А этим вождём буду я!».
Впоследствии Валерий Брюсов действительно станет одним из «вождей» поэзии символистов. Будет заниматься он и мистическими опытами, и постигать оккультные науки. В частности, поэт будет активным практиком спиритических сеансов, будет читать лекции об эзотерике и станет автором знаменитого журнала «Ребус» – издания, посвящённого тематике «психических» и «медиумических» «наук». Однако всё это будет позднее, а пока юный гимназист Валерий испытал новое любовное увлечение, нарочито препарируемое им на декадентский манер, и стал завсегдатаем спиритических сеансов дома у своей любовницы.
Семья Брюсовых жила на Цветном бульваре. И в этих очаровательных московских местах юный Валерий рос, учился и осваивал те сферы жизни, в которых он решил стать «вождём». В пору юности он также искал любовных и эротических опытов, и в 1892 году в фокусе внимания юного Валерия оказалась Елена Андреевна Маслова, девушка несколькими годами его старше. Елена жила в семье Красковых, но носила фамилию Маслова, поскольку была дочерью М.И. Красковой от первого брака.
Поэтому Брюсов стал регулярным гостем в доме семейства Красковых. В этом доме жила также и младшая дочь Варя, и манипулятивный Валерий время от времени нарочито приударял и за нею, чтобы разжечь страсть и ревность в её старшей сестре Елене.

Что до Елены, то Брюсов оставил такой её портрет:

«Ей было лет 25, а может быть, и больше. Она не была красива. У неё были странные, несколько безумные глаза. Она была лунатик. Цвет лица её начинал блёкнуть, и она, кажется, прибегала к пудре, а то и к румянам».

Именно ею и увлёкся Брюсов, именно она стала его первой настоящей любовницей и в этом качестве под разными именами попала в разные его «дон-жуанские списки» и произведения.

Походы в дом Красковых часто сопровождались спиритическими сеансами, устраивавшимися у них и ярко отразившимися в дневниковых записях юного Брюсова.

Что характерно, сеансы эти воспринимались не в качестве забавы, а представлены были в виде «научных экспериментов». В архиве Брюсова сохранились дневники этих сеансов, где с наивной дотошностью описана обстановка каждого из них, инициалами зафиксировано присутствие и участие тех или иных лиц, а все «явления» тщательно зафиксированы. Активно там раскрыта и происходящая на фоне сеансов любовная драма.
Активно фигурирующий в записях Ланг – это однокашник Брюсова по 1-й гимназии Креймана и его товарищ Александр Александрович Ланг (псевдоним – Миропольский), разделявший с Валерием Яковлевичем как страсть к поэзии и активные в ней опыты, так и увлечение спиритизмом. Вместе с Брюсовым Александр Ланг влился в поэтическое (и во многом мистико-эзотерическое) движение символистов, и не только активно практиковал спиритуалистические опыты, участвуя в медиумических сеансах и печатаясь в спиритическом журнале «Ребус».
Далее мы представим выдержки из дневниковых записей, посвящённых спиритизму и роману с Еленой Масловой. Не станем приводить тут дневниковые записи полностью – зачастую это слишком лапидарно, а подчас, напротив, излишне подробно или малопонятно вне контекста нашей темы. Тем не менее ниже последует значительный и весьма фактурный массив записей, который поможет нам погрузиться в любопытнейшие контексты.

В основном ниже будут приведены записи из личного дневника Валерия Брюсова с добавление выдержек из отдельных спиритических записей.
Очень любопытно наблюдать, как Брюсов на этих страницах упражняется в стиле, языке, и то бросается в объятья серьёзноси, то пытается быть развязным, подчас выступая в роли декадентского эротомана. Особенно забавно видеть его переходы от подобного позирования к юношеской робости, когда он боится неаккуратно коснуться Елены Андреевны или от неловкости заводит сбивчивые высокопарные диалоги, нацеленные на соблазнение:
«...я лепетал какое-то бессвязное декадентское объяснение, говорил о луне, выплывающей из мрака, о пагоде, улыбающейся в струях, об алмазе фантазии, которая сгорела в образе юной мечты»,
А уже следующим мгновением Брюсов овладевает собой и меняет отношение – вот он уже ведёт себя развязно, аки заправский совратитель и бывалый сердцеед (манипулируя вниманием Елены, проявляя ухаживания за её младшей сестрой), то и вовсе словно некий «мамкин декадент».

Интересна тут и динамика роста самоуверенности. Робость первых месяцев, когда Брюсов сбивчиво дышит просто из-за близости Елены и боится бросить лишний взгляд на неё, вдруг сменяется рассказами о лихом и уже свойском хватании «за пизду»:
«С Еленой Андреевной стал нагло дерзок. Это хорошо. Щупал её за ноги, чуть не за пизду. Хватать её за груди для меня уже шутки».
Затем это и вовсе сменяется декадентский пресыщение, описанным следующим образом:

«Нового мало. Хватаю за пизду Е.А., но это уж не ново… Сегодня свидание, но мне его вовсе не хочется».
Словом, спиритический дневник Валерия Брюсова – документ яркий, забавный и во многом характерный. Он позволяет и лучше узнать поэта, и вникнуть в дух эпохи и разобраться в нюансах восприятия тех или иных веяний времени. Наконец, предлагаем вашему вниманию выдержки из этих самых дневниковых записей.
ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ ДНЕВНИКОВ 1892-1903 гг.



Мы клялись в любви, не веря,

Целовались, не любя;

Мне — разлука не потеря,

Мне — свиданье для тебя.

Не зови его ошибкой,

Встанет прошлого туман,

И припомним мы с улыбкой

Обаятельный обман.


23.10.92



Поводом этого стихотворения послужил пустой случай. Вчера был у Красковых, пригласил их участвовать в спектакле <…>. У них сеанс. Мрак и темнота. Я сидел рядом с Еленой Андреевной, а Вари не было (уехала в театр). Сначала я позволил себе немногое. Вижу, что принимаюсь благополучно. Становлюсь смелее. Наконец, перехожу границы. И поцелуи и явления.
Стол подымается, звонки звенят, вещи летят через всю комнату, а я покрываю чуть слышными, даже вовсе неслышными поцелуями и шею и лице и, наконец губы Елены Андреевны. Она мне помогает и в том и в другом.

Все в изумлении (понятно насчёт явлений).

Потом пришёл Михаил Евдокимович но и это не помешало. Наконец зажгли огонь, сеанс кончился. Я и она оба держали себя прекрасно.

Сегодня в гимназии нет-нет да и вспоминаются поцелуи. Гм... Как мало надо человеку.

****

Тут стоит сделать важное замечание: формально юный Брюсов ухаживал за младшей сестрой – Варей Красковой. Именно это давало ему предлог бывать у Красковых. В свою очередь Михаил Евдокимович сватался к Елене, и рассматривался в семье именно в этом качестве. И в силу более солидного положения, и в силу возраста (Брюсову же тогда всего 19 лет). Однако Варя мало интересовала Валерия, а вот Елена выступала объектом его интереса и в изрядной мере отвечала на ухаживания юноши взаимным интересом.

****

25.10.92.
3 часа 32. Идти или не идти к Красковым? Идти страшно хочется... но рассудок твердит иное. Неужели я не владею собой?

4 часа. Кажется, я легко бы мог порвать навсегда знакомство с Красковыми.

4 ч. 15 м. Жизнь есть медленное разрушение. Живешь и чувствуешь, что умираешь.

4.20. Когда нервы натянуты, довольно затронуть один, чтобы за дрожали все остальные.


18 ноября.
Как и всегда, стихотворная исповедь облегчила душу. Впрочем, я увидал, что довольно любоваться собственными страданиями: пора взяться, и серьезно, за себя. Могучим усилием воли я сдавил свои чувства и овладел своей душой. Теперь я спокоен, так спокоен, как труп... и только.

В сердце заглянуть боюсь. К Варе злоба и полупрезрение. Образ Елены Андреевны выплывает как утешающий и смягчающий. Хорошо бы иметь в ней друга.


23 ноября.
Зашёл вчера к Красковым, а они собираются к Прянишникову, в оперу. Поехал с ними. Потерял 2 руб. бесцельно.
Сидел и бродил с Варей, по внешности был совсем влюбленный человек, а в душе не было ничего. Увы! Любовь нельзя создать!

Я пытался выдумать её, писал ей стихи, делал сам себе признания в дневнике, и всё напрасно.

Я не люблю её!

И мир теряет все краски, и все покрывается <?> тьмою. Впереди ничего. Жизнь, пока прощай!


24 Декабря.
Оправдывая своё поведение относительно Вари, я твержу, что моей ошибкой было стремление подчинить рассудку чувство.
Но это — для других, а, понятно, не для меня.

Поэтому определил отношения к Елене Андреевне. Идеал таков. Она замужем за Михаилом Евдокимовичем, а я её любовник.

Пока не должно возбуждать ревности в Михаиле Евдокимовиче, а для этого ухаживать за Верочкой. Но... но это отчасти подлость... Нет! Уж если я буду совершать её, то ради чего-нибудь! Нет, Елена Андреевна, если Вы не будете давать мне ясного, определённого доказательства Вашего расположения ко мне, то чёрт с вами; мне дороже то, что люди зовут совестью! Так-то-с.

28 декабря.
Странно! Неужели прав Михаил Евдокимович, который говорит, что я влюбляюсь во всех от юности, так сказать? Неужели мне достаточно благосклонного взора, и я уже влюб лен, люблю? Верочка, Варя, Елена Андреевна. Перебрал всех по очереди! Ха Ха Ха.

Или это я блуждаю
В поисках любви?

Где я найду её, кто даст мне хоть минуту счастья, той я отдам все грезы юности, все силы души. Елена Андреевна, вы?., нет, Леля, — ты?


Тысяча восемьсот девяносто третий год

4.1.93
Решили в будущем <проводить> cеансы. <…>
Впечатления сменяются быстро. Не успеваю записывать. 2-го вечером ехал с Еленой Андреевной к Верочке, дабы потом вместе ехать к Ек. Ник. Но этого не пришлось, так что посидели у Верочки, погадали да и поехали назад.
Целовались, конечно. Мне это наконец надоело. Я стал изобретать что-нибудь новое. Додумался до того, чтобы щупать, и за эсунул руку за пазуху Елене Андреевне (грубые выражения почти <?> нарочно). Кажется, она одобрила это. Приглашает на завтра.

— Может быть, если... Едем.
— А как я мало вижу Михаила Евдокимовича...

Хочу возражать, но меня толкают (не забывайте, что мы едем втроём: я, она, Юлия).

— ...Мало вижу Михаила Евдокимовича. Вот и завтра он будет в театре.

Понимаю. Возвращаясь домой, тщетно старался написать стихотворение к Елене: в душе пусто (Первая попытка была в ночь с 1 на 2-ое января. Получилось глупенькое стихотворение «Мысль я заставил молчать...». Теперь набросал получше, но всё же плохо «Разбитый бурями челнок...»).


10.1.93

Хронология.

8 января. Вечером cеанс. <…>

10 января.

Вчера возвращался домой и шатался. Были с Е.А. (и Юлией, очевидно) у Александровых. — Я держал себя не блестяще, но хорошо, только за ужином напился и конец провел безалаберно. Вообще если я чему научился на Рождество, то это пьянствовать или, вернее, пить хладнокровно водку. Чёрт знает что такое.

Третьего дни был сеанс (я теперь всюду твержу о спиритизме). Почти то же, что и 23.10.92. Только поцелуи мне уж очень при елись. Надо изобрести свидание, но это в будущем.


Татьянин день (12 января)
Сегодня сеанс, а я в мрачном настроении духа: на лбу выскочил большой прыщ.<…> Вот только прыщ меня смущает. Я уже совсем приготовился щупать Верочку.


13 января.
Вчера на сеансе у меня сердце опять задрожало. Ещё бы. Елена Андреевна перегибалась совершенно и ложилась мне на грудь или на шею, а я обняв, давил ей груди. Гм. Надо однако изобрести новые способы ласки.
<…> Вчера сеанс. <…>

Хронология
12. Сеанс <…>

18 января. Пн. Вечером cеанс. Стуки и писание по-английски. Писать есть много о чём.

19 января, втор.


28 января.
Проклятие тебе, рассудок! Ты губишь меня; ты не даешь мне наслаждаться счастьем. Вот три тени предо мною: Верочка, Варя, Елена. Одна меня любит, другая не любит, третья смеётся надо мной. Понимаю ли я, что ни у Вари, ни у Елены нет сердца, что они могут играть в любовь, но не любить, что я для них могу быть интересен как победитель, а не как человек. Понимаю ли я, что у Верочки и душа, и сердце, что она любит меня, что я люблю её. Да, я люблю её и не хочу в этом сознаться. Варя для меня без различна, поцелуй Елены противен, а Верочка заставляет дрожать моё сердце. Вот истина. Я высказал её сегодня, но не поверю ей никогда!

В среду был сеанс. Целовались. Была Попова. Писали по-английски.


30 января 1893.
Писать есть много о чем. В среду был сеанс. Целовались. Была Попова. Писали по-анг лийски. <...> Другое событие — именины отца. Были Е.А. и Верочка. Двое. И Саблин, конечно. Пили, пили, пили... Я и Саблин, конечно. Сабл<ин> стал болтать с Е.А., мне осталась Верочка. Под вли янием вина объяснялся ей и едва ли не предлагал ей руку... хотя намеками, конечно. Под конец вечера поговорил с Е.А. и ей признался. Среди вечера ухаживал за Пол. Вас... то есть это и верно, но... но смотри в памяти.

Поехал провожать Верочку и поставил ей (правда, раньше) вопрос:

— Нравлюсь я вам или нет?

Без этого, говорю, разбирать дальнейшее нам бесполезно. Лица вашего мне не надо, за 10 целковых найду лучше на бульваре (так и сказал), характер... чёрт с ним... Мне нужна — любовь. Ну и отвечайте. Да или нет. Долго < 1 нрзб> и наконец решилась:

— Да!
— Да? Да? Да!! Да! Да?

Поцелуи, поцелуи. Веду ее двором, целую, целую, целую...

— Верочка! Дорогая, милая!
— Когда же мы с тобой увидимся?

Это она сказала... Впрочем, может быть, было сказано «с Вами».

— В Среду, конечно. На сеансе. Прощай, Верочка! Ну, ещё раз... Один поцелуй. — Это один?
— Один! Один! Только долгий.

Она домой, а я назад. Подлец! Подлец! Подлец!
Был вчера в 1 гимназии на вечере, даже перчатки купил ради этого (увы, следовало белые, а я купил желтые). Конечно, скучал.
Лучшее время — когда сидел внизу с Еленой Андреевной на окне и целовались там. (Даже была эрекция. На языке Тургенева «почувствовал себя наедине с». По-русски — «хуй встал»).
Целовались и на возвратном пути, но это лизание что-то уже очень приелось.


6 февраля 1893.

Вчера был на сеансе. С Еленой Андреевной стал нагло дерзок. Это хорошо. Щупал её за ноги, чуть не за пизду. Хватать её за груди для меня уже шутки.

Сели за столом я с ней, а она отталкивает руки. Я ещё, она опять. Тогда я хладнокровно отодвигаюсь к Верочке и начинаю её щупать. Она рада; впрочем я больше делал вид, что щупаю. Потом поворачиваюсь к Елене Андреевне. Она смирилась, и я повёл <...> [неразборчиво] неё. Безобразничал до беспредельности.

А правду сказать, насколько мне было приятней с Верочкой, хотя она и костлявее. Я даже не пошел её провожать, а как жалел об этом, как жалел.


16.2.93
Вчера Андр. Андр. решил изловить нас. Принесли чистых досок. Лично он связал их и одну залепил печатями. Кончики узлов отрезал. Мы (я и ЕА) впали в уныние. Сели за сеанс, а раньше сеанса писали. По писанию вышло, что Елена (дух) ушла... Конечно утешение, а все ведь скажут:
— Гм... Как надо было показать себя, она и ушла...

Сели за сеанс. Явление пишет . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Напишете? Духи отвечают уже определённо — Да. Через 16 минут. Вдруг ужас.
— Огонь! Огонь! На мне блещет синеватое пламя. Я в ужасе, в смущении.
— Зажгите свечку... (это я)
— Нет... что вы!
— Зажгите! Зажгите...

И я сам зажигаю <.> Светло. Меня успокаивают. Приносят воды. Зовут Андр. Андр. Все поражены, даже ЕА. Опять сели. Стучит.
Засветили. Пошли смотреть. Печати целы — пусто. А в другой незапечатанной, но завязанной — верёвки целы, а внутри написано. Третья пуста. Ещё более поражены. <…>

Протокол сеансов.
8 янв. Столик подымался. Перелёт предметов близко.
12 янв. Стол. Перелет предметов.
18 января. Стол. Перелёт на расстоянии. Спирит и писание по-английски.
23 января. Писание по-английски.
27го. Завязывание в платки.
5го февр. Непосредственное писание на бумаге.
8го. Расставлены книги.


12го февраля.
В первой половине сеанса (я, МИ., Ю., МА., Сб.) явлений было мало. Потом, когда к участвующим присоединилась В., они усилились. Тотчас же на другом столе (противопол. конец комнаты) была раскрыта коробка с вещами <.> Затем стуками было сказано г. В.

Мы не любим тебя!

Почти одновременно на рояли упал пюпитр и к нам перелетела музыкальная машинка. Опускаясь она продолжала играть. Одним из участвующих была положена на ящик, стоявший в углу, связка ключей; об этом знал только он один. В середине сеанса ключи были сброшены на пол. Потом на пол была брошена коробка с вещами. Слышно было как в ней разбирались и разбрасывали вещи в разные стороны. На бумаге непосредственно было получено

Ты не спирит

Среди двух сложенных и связанных веревочкой досок тоже было получено несколько слов. (Грифель был положен длинный в 3½ вершк.)
15го.
Сеанс у Красковых. Искра. Писание между запечатанных досок.
До начала сеанса положены были на столе 3 пары аспидных досок. Они были связаны и запечатаны облатками; концы веревок обрезаны у узла. Письменно сообщено было, что дух Елена ушел, и на вопрос, будет ли написано, получился ответ «Может быть».

16 <…> Cеанс дома <..>
Сеанс начался очень медленно (участвовали я, МИ, М.Е, В., Е.А.) и скоро потребован перерыв на 6 мин. После перерыва на вопрос «Напишете?» получился ответ
— Да.
— Когда?
—Через 16 минут.

Казалось явления прекратились когда вдруг вокруг моего пояса появилась светящаяся линия. Одним она представлялась в виде огненной ленты, другим в виде ряда звездочек или искр. Сеанс опять прервали. После возобновления за сеансом сидели не более минут 5. Среди запечатанных досок оказалось следующее сообщение:
16го я участвовал в другом кружке. 18го был назначен сеанс и было обещано световое явление, но сеанса не было. 19го я участ. в другом кружке на сеансе. 20-го сеанс без меня. Сброшены предметы. Играли на гитаре. Между досок написано не было.

21. <…> у меня Никольский, читал свои стихи, потом сеанс у Красковых. Был Ланг. Писание между досками и летание предметов и движение тяжелого стола.

22. <…> Веч. у нас сеанс. <…>

Хронология
Сеанс. Чтв. 25 В сеансе случаи. Ланг <.> Сияние и подавание предметов <…> Cеанс. Вторник.

23. Веч сеанс. Ланг у Красковых. Cеанс.

24. Дома. Писание между досками.

<…> Вчера все в душе <?> были потрясены фиаско сеанса с Н<…>[неразборчиво] кот. расставил книги так, чтобы бросать их оказалось невозможным. Я потом устроил скандал, ругал его и всё тому подобное.


4 марта.
Талант, даже гений, честно дадут только медленный успех, если дадут его. Это мало! Мне мало. Надо выбрать иное. Без догматов можно плыть всюду. Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу их: это декадентство и спиритизм. Да! Что ни говорить, ложны ли они, смешны ли, но они идут вперед, развиваются, и будущее будет принадлежать им, особенно если они найдут достойного вождя. А этим вождём буду я!

Да Я! И если у меня будет помощником Елена Андреевна. Если! Мы покорим мир. Кстати.

Вчера был сеанс. Мне пришлось выдержать трудную борьбу и эта победа одна из лучших моих побед. Елена Андреевна не хотела говорить со мной, да, прямо не отвечала. Шаг за шагом боролся я, поступал верно, не обращая внимания на Верочку (Елена Андреевна воображала, что я буду мечтать об ухаживаниях за этой), не терял бодрости и… и в конце сеанса мы обнимались. Вперёд!

...

10 марта.
Вчера мои именины и у нас Красковы. Сначала все было что- то очень тягуче, но после ужина, т.е. когда выпили, нам удалось с Е.А. остаться вдвоем. Сначала мы прикрывались планом Москвы и целовались за ним, потом хладнокровно ушли в другую комнату. Помню, что мы лежали в объятьях друг друга, а я лепетал какое-то бессвязное декадентское объяснение, говорил о луне, выплываю щей из мрака, о пагоде, улыбающейся в струях, об алмазе фанта зии, которая сгорела в образе юной мечты. Однако она назначила мне свидание в пятницу и воскресенье. Сегодня под влиянием всего это<го> в безумно радостном на строении духа, и даже лично отнес в редакцию «Русского Обозрения» свои переводы из Маллармэ.


14 марта, воскресенье
Однако я тону, тону! В пятницу были маленькое свидание, считка, так сказать. Встретились на Патриарших прудах, походили (заход<или> в цер ковь) и разошлись. Сегодня назначено большое свидание, в ресто ране, репетиция... Гибну. Ей — ..., она хватается за последнего по клонника, ей я нужен, может быть — я нравлюсь ей... Тону. <...>

3 1/2 час. Ведь это безумие! Я иду на свидание. Люблю ли я ее? Да! Да! Да! Я в первый раз встретил если не равный ум, то равную мысль, и если не равную волю, то равное сердце. Да! Да! Да! Но осторожнее. Будь благоразумен. Не позволяй себе лишне го. Поцелуи — вот твой предел. Иди.


15 марта. Ну-с, было свидание... Поместились мы у Саврасенкова. Для девицы это смело. Целовались бесконечно и мяли друг друга в объятиях. Я дошел до того, что расстегнул ее кофту и целовал грудь. Один раз скользнула скорбная нота. Я «честно» говорил о том, что ей следует выйти замуж за Михаила Евдокимовича......значит, моя рука при мне... говорил и намекал, что тогда мы можем продолжить...

— Да! Конечно в <нрзб> виду... О! это было сказано слишком печально.
— Глупости! Я могла 20 раз выйти за другого.

Это был полуупрёк. Я покраснел и начал её целовать.
Вечером был у них. Сразил Саблина. Сегодня был у них, читал «Илиаду». Целовались чуть-чуть. Философию этого надо разобрать. <...>


18 марта.
Вчера зашёл за границы. Щупал на сеансе Елену Андреевну за ноги до колен и выше из-под юбок. Нет! Это слишком. Беседовал и с Верочкой.


19 марта.
Я в моих поступках с Е.А. совсем не показываю знакомства с учением Овидия. Я — мальчишка, делающий промах за промахом. Я запутался в ее сетях бесконечно и тону, гибну...


20 марта, утро 8 час.
Уходя со свидания, Е.А. попросила у меня двугривенный на извозщика, и так просто, — а, наоборот, как прежде не соглашалась мне позволить платить за извозщика. Имейте в виду, что теперь она ехала одна. О! Эта простота мне нравится.


24 марта.
Вчера вернулся домой с трещащей головой. Вышел из дому в 2 (Кстати, комнату уберут к Пасхе, а то я этого переживать <?> не в состоянии).
Дома выпил я пива и водки, но ничего. В «Италии» выпил 2 рюмки водки, потом стакан вина, в «Bier-Halle» — кружку пива. В редакцию пришёл навеселе. Попросили зайти завтра. Пошёл на свидание.

Пьяному всё хорошо. Чувствую: что люблю Е.А. и верю в себя. Пришли к Саврасенкову. Что делали, и описать трудно. Только ради моего благоразумия не еблись. Лежали друг на друге, рядом, снимал её <нрзб>, задирал юбку выше колен. Чёрт знает что такое! Расстались в 6 1/2.


27 марта.
Сегодня во сне я умер и подумал, что это вовсе не так страшно, как это обыкновенно полагают. Впрочем, то же я думаю и наяву.


30 марта, вторник.
Маленький сеанс без приготовления был устроен 28го, но прекращен ввиду испуга одного из новых участников. Явления начались сразу, несмотря на то, что было много новых лиц. Начали после 9. Участвовавшие (АА, МИ, Я, Л, С. ЕА. ВА., Ю. МА.)

В начале сеанса движения стола были очень порывистыми и быстрыми. Когда стол отодвинулся к окнам, он был перевернут вверх ножками и стал быстро раскачиваться; некоторые пытались его удержать, но это оказалось невозможным. Затем столик передвинулся к столу и к нам был брошен дверной ключ. Затем начались прикосновения, как и в прежних сеансах; по словам Ланга, его тянули из цепи.

Здесь же появились в комнате искры; по словам М.А. был даже целый рой огоньков; огоньки плыли от стола к дверям к камину. После этого стол передвинулся к дверям, и здесь Л. был поднят на воздух вместе со стулом. В некотором испуге он спрыгнул со стула и тогда тот опустился. Затем над столом появилась гитара, рука перебирала струны, потом гитара опустилась. Порывистые движения столика продолжались, и АА вышел из цепи (он сел на диван).

Явления прекратились; А.А., не предупреждая других, зажег спичку (все перепутали свои места, и ему хотелось дать возможность опять рассесться); в момент, когда загоралась спичка, с потолка упал рупор. Хотя темнота возобновилась, но явления прекратились. Сеанс был прерван. Доски на этот раз были не завязаны и запечатаны, а заклеены с обеих сторон. Внутри было написаны С-ым вопросы, которых никто, кроме него, не знал. На них были получены ответы.

Вопросы:
— Вернуться? Когда? Почему?

Ответы:
— Скоро Вернут. . . . . . . . . (непонятно).

Между другой парой заклеенных досок, где было написано:
«Христос Воскресе!»
никакого ответа написано не было.

Приблизительно через ¼ часа сеанс был возобновлён. Начались явления прикосновениями. Потом из-под В.А. был выдернут стул. Л. несколько раз заявлял, что его тянут по направлению к дивану и что он чувствует тяжесть в веках, желание заснуть. Наконец он перешёл на диван и лёг там.

В комнате раздался шорох; был пододвинут к дивану стул, точно на него кто садился. Л. был несколько испуган и думал возвратиться, но его стул уже исчез, но оказался на месте, между тем диван стучал ножкой и несколько раз ударялся о стену, как бы для выражения неудовольствия. Тогда Л. возвратился и опять лег на диван. За столиком и в комнате явления прекратились.

Около дивана послышался некоторый шум и потом звук поцелуя. Ощущения Л. записаны им самим в тот же вечер и прилагаются здесь. Сидевшие же за столиком слышали поцелуи и слова, произносимые Л. Следует отметить, что иногда и то и другое (поцелуй и слова Л.) раздавались одновременно.

Разговор был более длинным чем он описан у Л. Сначала он обратился с вопросом:
Кто ты?

Потом как бы отвечал:
Благодарю, что ты пришла. Потом ещё раз произнёс: «Милая Елена» и лишь после этого начал прощаться.

Прощай. Благодарю тебя.

Кроме того Л. иногда обращался к нам с просьбами быть потише. Многие из участвующих за сеансом при этих явлениях смеялись. Л. сам окончил сеанс словами: «Теперь зажигайте огонь», — и попросил воды.


30 марта.
Нового мало. Хватаю за пизду Е.А., но это уж не ново. <...>
Сегодня свидание, но мне его вовсе не хочется.
Сижу и специально для свидания напиваюсь пьян.
3 часа. Выпил рюмок 10 и уже наполовину опять влюблен в Е.А. Зайду ещё в «Италию» и буду совсем влюблен. Чёрт возьми. Жаль, что ночью (вечером) была поллюция.


1 апреля.
31 марта. Явлений почти не было. После того, как В.А.П. почувствовала прикосновение руки она попросила прекратить сеанс. В нем не участвовала медиум ЕА. В 11 ½ час. сеанс был возобновлен с ЕА, но без ВАП и Mlle X. Явлений было очень мало. На доске снаружи было написано «Очень поздно».


1 апреля.
Я в восторге! Это ради первого апреля. В действительности, чувствую себя очень скверно; наделал вчера много глупостей, кот<орые> если ещё не отозвались, то отзовутся, вероятно, в будущем. 30-го. Свидание [день ничего не делал] безумный сеанс. Поцелуи Елены (духа) и Ланга.
31-го. В 5 час. у Красковых. Читал. Потом Е.А. ушла. 1/2 сеанса с Попов <?>. Ужин и 2-ая 1/2 сеанса.

Француженка mademoiselle <не дописано>.


4 апреля.
Я буквально в отчаянии. То, что я писал 1-го, отзывается. Из какого-то глупого поцелуя француженке выходит скандал, и чем он закончится — Бог весть. Худшее — придётся прекратить посещать Красковых. Лучшее — ничего. Но я не могу! Я не могу теперь не бывать у них! Поймите. Не могу. Прочтите моё последнее стихотворение.. Ведь я люблю, безумно люблю Е.А.! Люблю!


11 апреля.
Пустые страницы дневника показывают, в каком я был настроении эту неделю. См. ещё мою «Смуту безумия». Вообще на неделю ставлю крест.


16 апреля.
Пятница. Дома. В редакции. Свидание. Лежали в № на кровати и щупали друг друга, однако не еблись. Почему? Не знаю. Это счастливый случай, а должен сознаться, что я уже потерял благоразумие и добивался этого. Что мы вообще делали — это страшно подумать.


20 апреля. За последнее время я стал лгать даже в дневнике. Не знаю, что сказать. Я в смущении, рассудок вновь говорит перестать, а чув<- ст>во... Скользим мы бездны на краю, В которую стремглав свалимся.


21 апреля. Сеанс. Подвешено. Свисток. Брошенные вещи. Ланга трогают и тащат стул. Написано «Я люблю. Елена» и <…> Карточка из 1 запечатанной коробки в другой.


22 апреля. В отношениях я запутался донельзя. Еще вчера я думал, что все кончено. На свидании я напился пьян как стелька, так что меня рвало. Наутро и даже ночью. Конечно, меня охватил стыд и ужас. Я не знал, идти ли мне к Красковым. Пошёл. Меня встречают мягко, мало того — слишком мягко, чересчур хорошо! Читаю «Или аду» и встречаю влюбленные взоры. Изумлён. Вдруг Е.А. пользуется случаем и просит ещё свидание: нам надо поговорить. Вспоминаю, что я говорил ей о женитьбе. Я запутываюсь. Да. Долго был в глубоких размышлениях, взвешивая за и против. Ласки и слова Е.А. меня приводят в ужас. Ведь я вижу фальшь и лицемерье. Сегодня я был у Ланга и поговорил с ним. Зачем? Совета искал... Да, но это ложь — я хотел похвастаться. Завтра новое свидание, и всё будет решено. Как? Подло. <...>


23 апреля.
La comedia е finito! С сегодняшнего дня — Леля — моя. Неужели мне и теперь нельзя называть её Лелей?

<Так Брюсов звал Елену>

О! Леля! Сперва вышло дело дрянь. Я так устал, в борьбе с ней спустил раз 5 в штаны, так что еле-еле кончил потом, но это ничего. Мы оба разыграли комедию хорошо. Делали вид, что оба очарованы. В общем, я просил её быть моей женой. В частности, она согласилась. На горизонте будущего тучи. Как всё это в действительности не похоже на то, что я рисовал себе в мечтах.


24 апреля.
Ну ещё раз! — сказал я вчера. И она не протестовала, но я сам-то до того устал, что не мог. О! Всё, что намеревался, — всё исполнилось. О, крылатая богиня счастья!


26 апреля.
Idee fixe о слабости. Как бы она не помешала. Но вино и счастье! О, всё будет. Ничего не пишу. Ничем не занимаюсь. <...>


30 апреля.
Никому не пожелаю провести такого месяца, как этот. Одно то, что он записан всего на 3 страницах (январь — 6 страниц, декабрь — 9) показывает, каков он. Много <?> лживого. Теперь Леля моя любовница. Я обещал ей жениться на ней. Ланг поверенный многих моих тайн etc. etc. Каково было мне среди всех этих волнений ещё заниматься в гимназии. Неудивительно, что там плохо. <...>


5 мая.
Наконец я могу писать, владея собой. Мечты моей юности сбываются. То, что рисовалось мне как далекое desideratum, стало действительностью. Девушка шепчет мне «люблю» и отдаётся мне; стихи мои будут напечатаны. Чего ещё? Сейчас я счастлив, но... (Кстати, я боюсь за это счастье, ещё не зная результата 1-го экзамена). Но... но что дальше? Отношения мои к Леле (могу же наконец я назвать её так в дневнике, после того как тысячу раз называл на самой деле!) — в душе <?> определены, но будущее темно и угрюмо. Играю страшную игру, лгу всем, лгу себе, и совсем не то на деле, что есмь в жизни. Трудно. <...>
7 мая.
Идут экзамены. Сколько мне стоили (денежно, да и нравственно) все эти свидания — страшно подумать!


9 мая.
Вернулся из Голицына. Леля больна (простудилась, может быть, на последнем свидании). С Саблиным переругался. Не выдержал: всё действовал хорошо (кроме маленькой руготни перед чтением По), но вдруг прорвался. Назвал его подлецом. Чего доброго на дуэль вызовет. Роль влюблённого с Лелей удается плохо. Никак не могу вести себя с нею так, чтобы не впасть в цинизм, и тем не менее говорить с ней уже не как с барышней. Остальным всем играю, как <нрзб>, зная, что <нрзб>. Ах! собственно говоря, всё, что совершается у Красковых, совершается по моей воле. Я управляю судьбой. Ради меня влюбился Л. в Варю и ради меня (благодаря) она прогнала <?> его. Благ<одаря> мне etc.... Некогда писать. <...>


12 мая.
Леля больна... если она умрёт... как сказать? Жаль, очень жаль будет. Я всё же отчасти люблю её, наконец, мы так мало времени были с ней. 5 свиданий! Сколько ещё неизведанных наслаждений и сколько нетронутых струн сердца! Но если она умрёт, разрубится запутывающийся узел наших отношений, распутается красиво, театрально и с честью для меня. О! Каково будет моё отчаяние. Я буду плакать, я буду искать случая самоубийства, буду сидеть неподвижно целые дни!.. А сколько элегий! Дивных элегий! Вопли проклятий и гибели, стоны истерзанной души... О! Как это красиво, как это эффектно.


12 мая (продолжение) Нет сведений о Елене. Их нет. Мих. Евд. уже два дня не был в Москве. В отчаянии решился было ехать в Голицыно, но Ланг получил письмо от М. Ив. С Лелей сыпной тиф.


15 мая.
Разлука делает своё дело, и любовь просыпается в сердце. Уже является вопрос, не лучше ли будет, если она останется в живых и перед нами вновь раскроется счастье. Но рассудок ещё тверд и говорит «нет».


20 мая.
Умерла! Умерла! Умерла! И кто виноват? Ты! Два раза, три раза — ты! Ради тебя она простудилась, из-за тебя заразилась корью и... и разве твои фразы «пусть умрёт» — не имели силы? Ты — её убийца! Ты!


23 мая.
О прошедшем не хочется думать, потому что там везде она, о будущем слишком тяжело: потому что оно имело значение только с нею, а подумать о настоящем просто страшно.


28-го мая.
Вот когда я собрался с силами описать всё. Прежде всего факты. 18-го, во вторник, я сидел у Ланга, когда вдруг подали телеграмму: Елена сегодня скончалась. Мы бросились в Голицыне. Я не был поражен и, правду сказать, плохо сознавал свою потерю, хотя имел вид совсем убитый. И дорогой, и по приезде я почти ничего не говорил, ходил с опущенной головой etc.

Ещё на станции встретил нас Чечигор <?>:
— Вы зачем? Куда?

И объяснил, что она умерла оспой.

К ней нас не пустили. Вечер мы провели с Варей, поселённой отдельно, а ночь бесцельно блуждали по лесу и по полям. Повторяю: власть над собой я сохранял; тем более заслуги в моих поступках. Другие действовали под влиянием аффекта — я сознательно. Кроме того, я не забывал возможности заразиться и, несмотря на то, присутствовал на панихиде и нёс гроб (правда, залитый извёсткой).

Только во время пути к церкви я потерял самообладание и впал в какое-то оцепенение. Ланг водил меня, клал моею рукой цветы и ставил меня на колени. Той же потерею ясности мысли объясняется то, что на возвратном пути вместо ответа Бабурину о сеансах я грубо вынул из кармана свисток и начал свистать. Вечером мы уехали.

Нервное расстройство скоро обнаружилось, хотя я не позволял себе думать о «ней». Экзамен латинского языка сошёл очень плохо. У меня начались головные боли, всякие недомогания. Лице <так!> было бледно, язык обложен.

При обычной моей мнительности не трудно было приписать это тому, что я заразился. Я взял у Н. Ник. 15 гран каломеля и, кроме того, решил при первых определённых симптомах оспы застрелиться, оставив записку с просьбой похоронить меня рядом с ней. Мысль о том, что я заразился, владела мною несколько дней и не дала мне задуматься над моей потерей, так что первая острая боль миновала.

Несмотря на то, пробудившееся сознание было тяжело. Особенно <нрзб> это <нрзб> 24. В этот день я, во-первых, пропустил экзамен Закона Божьего и принуждён был разъяснить Поливанову причину, а во-вторых — вечером попал к Красковым. Там я встретил самое неприязненное настроение. Все были против меня и обвиняли в подделке явлений на сеансах. Мне пришлось выдержать серьёзный разговор с М. Ив. [мать Елены], где мы оба расплакались, и я сказал ей много такого, чего говорить не следовало. В результате мне пришлось навсегда покинуть семейство Красковых.

Кроме того, на мою мысль повлияло то, что Ланг предложил мне совместное самоубийство. Его слабые нервы не выдержали всего, он разрыдался однажды и изобрёл это. Я согласился, зная, что он откажется, и он действительно отказался. Между прочим, и ему придётся прекратить свои посещения Красковых.

Теперь я дал полную волю своим мыслям и скоро дошёл до того, что буквально не мог оставаться один. Ночью 26 я уехал в Ховрино, чтобы только повидать людей, хотя на следующий день мне предстоял экзамен. Понятно, что образ Лели у меня идеализирован.

Теперь передо мною она — прекрасная, странная, любящая и, мало того — единственно равная мне в мире. Теперь я люблю её, люблю, люблю и теперь отдал бы всё за то, чтобы она ещё жила.

Вооружась скальпелем рассудка, я продолжал понимать, что женись я на ней, моя жизнь была бы печальна в конце концов. Но такое уверение не успокоит чувства. Разбирая эту грусть, я нахожу в ней главным элементом то, что

Не допил я любовных снов
Благоуханную отраву.
Да!
Много Нетронутых я в ней оставил струн,
И много тёмных сердца тайников
Я не познаю. Но теперь уж поздно.
Поздно!

Она унесла с собою всё. Она была одна, которая знала меня, которая знала мои тайны. А каково перед всеми только играть роль. Всегда быть одному.

Я вновь один...
Мне больше некого любить,
Мне больше некому молиться.

Знаю, что в сердце ещё найдется сил для новой любви, но сейчас-то, сейчас-то я один. Всё это терзает меня. А потом... Страшно подумать! Умирая, она была убеждена, что простудилась, прибежав ко мне на свидание или зайдя потом ради alibi к Настасье Николаевне. Умирая, она была убеждена, что умирает из-за меня. Боже!


7-го июня.
Десять дней не заглядывал в эту тетрадь. Что писать? О ком? О чём? Вот когда мне понятна моя трата! Живу в прошлом, ею. Она! она! она! Добиваюсь её карточки, говорю с ней. Всегда и всюду она. Стараюсь себя убедить, что это идеализация, припоминаю, что писал раньше. Но к чему! Ещё тяжелей становится. Даже окончание гимназии не могло привести меня в хорошее расположение. Как-то сонно встретил я его и опять подумал:
— «Как бы она была рада!»


14 июня.
Жить ещё не живу, хотя собираюсь. Занимаюсь много и начинаю входить в колею. Перевожу довольно удачно Верлена и очень старательно Овидия. С Лангом окончательно стал на точку превосходства; теперь он мне покорен. О себе и своём одиночестве думаю мало и потому спокоен. Жду выхода «Русского Обозрения». Завтра приедет на 2 недели Н. Ал. и, странно, я — было любитель одиночества — рад этому, рад жить с ним! Всё то же! всё то же! (т.е. она).

P. S.
У Зунделовича не был. Жду выхода «Русского Обозрения», чтобы явиться под бронею истинного поэта. Думаю (среди тысяч планов) описать свою любовь к Леле, в виде повести. Поэма на её смерть подвигается что-то очень плохо.


17 июня.
Старательно пишу роман из моей жизни с Лелей. Начинает он сбиваться на «Героя нашего времени», но это только хорошо. Сегодня сон (умирающая Леля) и этот роман опять разбудили боль на сердце.


22 июня.
Живу таким способом. Гуляю, купаюсь, играю в крокет с Надей, пью молоко и пишу, пишу, пишу. Написал весь роман до конца. Написал несколько удачных лирических стихотворений, но о чём? всё о том же. Леля царит везде — во сне, в листах, в разговорах. Беру По и вспоминаю, что читал его ей. Говорю об идеале и вспоминаю, что это был наш последний спор. Ложусь спать и помню, как ложился на кровать с нею.


24 июня.
Кроме всего иное — у меня сильное раздражение в ..., а когда я спрашиваю себя, кого я хочу, — ответ невозможный — Лелю! Все остальные мне кажутся пошлыми.


25 июня, пятница.
Увы, Леля была моим счастливым ангелом. С её смертью всё рушится. Жить? Для чего? Зачем? Ни сил, ни надежды. <...>
За что! За что! Я виноват, во многом виноват, но есть предел, есть пощада! А, если бы я мог у кого-нибудь молить о ней. Слишком тяжело, а всюду, а вокруг мрак и какие-то лики, искажённые злобной насмешкой.
Все блоки
Обложка
Заголовок: средний
Лид
Текст
Фраза
Изображение
Галерея
Линия
Zero
footer
Обложка: заголовок, подзаголовок и раздел
Лид (вводный текст)
Изображение
Текст
Текст, обтекающий изображение
Текст
Изображение
Текст
Текст, обтекающий изображение
Текст
Цитата
Текст
Цитата
Текст
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Кнопка
Кнопка
Кнопка
Кнопка