72px – Lora, Arial, sans-serif
Сгенерировать текст для поля
Создайте текст с помощью ИИ-помощника, уточнив тематику сайта и пожелания к результату
header
Артемий Пигарев

Кланы:

евреи, греки, Грейги

История одной интернациональной ОПГ, вершившей судьбы флота и Черноморья
Новоросия в начале XIX столетия была ещё лишь осваиваемым регионом для России. Невероятное было достигнуто ещё при Екатерине II – эти пространства оказались заняты, закреплены и стали покрываться сетью городов и дорог. Тут завязывалась торговля и шёл приток населения. Появились Николаев, Херсон, Славянск, Луганск и многие другие города. Наконец, на исходе царствования императрицы была основана Одесса, которая станет одним из важнейших портов и экономических узлов русского Причерноморья. Города строились с нуля, и многого ещё только предстояло достичь. Транспортная доступность региона для основной части России была сложна: дорожная сеть пока лишь развивалась, а железных дорог ещё не существовало. Поэтому Новороссия жила обособленно и в своём развитии имела заметную специфику. В том числе связанную с размахом ведения дел и возможностей развернуть всякие авантюры...
В силу своей фронтирной сущности Новороссия, словно США, притягивала разномастное население – русских и малороссов тут было много, но велика была роль армян, греков, евреев, сербов, французов, итальянцев и т.д. Вспомнить хотя бы важнейших людей Одессы – французов Ришелье и Ланжерона, испанца Де Рибаса, etc.

Это во многом было обусловлено именно фронтирным положением региона, особым статусом управления на манер наместничества, то есть полуавтономной, полуколонизационной формой, переходной и нацеленной на постепенную интеграцию. Такой подход несколько напоминает ситуацию на Кавказе. Тут существовала и такая специфика администрации, и пестрота населения, и особый делёж активов, логистических и торговых путей, подрядов и капиталов.
Уже в начале XIX столетия огромные сегменты экономики и торговли в регионе были разделены между несколькими группировками, зачастую связанными с этническими и этно-семейными принципами устройства: греки, евреи, французы, итальянцы создавали свои торговые дома и вели дела на широкую ногу. Эти группы держали торговые пути, основывали кредитные учреждения, занимались гостиничным бизнесом, строительством, выполнением государственных подрядов, игрой на бирже и т.д. Коммерция в ту пору шла прежде всего зерном – главным экспортным товаром эпохи. Причём, прибыль от его сбыта была огромной – навроде нынешней торговли нефтью.

Кроме того, разномастные негоцианты и кланы не гнушались и более специфической деятельностью: организацией и покрытием потока контрабанды, нападениями на суда и пиратством. Да-да, в русском Черноморье начала XIX века грабёж был частым явлением.

Им занимались как самочинно, так и имея санкцию: к примеру, сохранились документы, согласно которым Ришелье давал во время военных действий некоторым негоциантам права сродни тем, что имели каперы.

Словом, жизнь била ключом, а атмосфера полнилась бурными делами, соперничеством, всевозможными авантюрами, а также историями невероятных обогащений и трагических разорений.

При этом информации обо всём этом у нас не особенно много: мы вроде знаем многих из негоциантов и действовавшие тогда кланы, бумаги рассказывают нам о множестве предприятий, но знание наше до сих пор до крайности ограничено и фрагментарно. В случае великого множества ключевых деталей и целых пластов информации исследовали вынуждены разводить руками – вся эта бурная жизнь даже для историков остаётся покрыта полумраком.

Как правило, мы едва представляем общие факты и канву событий, не ведая деталей, нюансов, связей и сюжетов. Зачастую мы не знаем даже историю появления банкирских домов, источники их финансирования и даже не всегда можем различить главных действующих лиц – как, например, в случае с Рафаловичами, дающими яркую иллюстрацию существующему положению.
Исследователи констатируют наше неведение в таких базовых вопросах как:

★ Откуда взялись деньги?

★ Кто основал семью: Абрам или Шлёма Рафалович?

★ Были ли эти деятели роднёй или нет? Имели ли связи?

★ Если да, то использовались ли тут средства, заработанные на государственных подрядах во флоте?

Я уже молчу о том, что документы позволяют нам судить в основном об официальных декларациях негоциантов и лишь части их дел, а многое из того, что было в тени, мы и вовсе едва ли представляем.

Наконец, зачастую мы лишь в общих чертах воображаем тех или иных людей, не имея даже их портретов, описаний внешности и личности, а также точных данных о происхождении или именах.

Причём такой полог полутайны окружает не только дельцов средней руки, но скрывает многие страницы жизни даже людей с весьма высоким статусом. Отчасти это касается даже жены многолетнего правителя этих мест адмирала Грейга. Тем не менее попробуем разобраться.

Мы продолжаем наш цикл «Кланы».

Наша история касается первой половины XIX столетия, но развивавшиеся тут сюжеты и собранные тогда капиталы играли долговременную роль, оказав влияние на всю историю России вплоть до революции. Сегодня мы будем говорить как о Рафаловичах, так и о других кланах, как об адмирале Грейге, коррупции и интригах, так и о первых банковских домах, как о строительстве Черноморского флота, так и о его язвах.
Ну что же, давайте разбираться!
Раздел I
Зарождение капиталов
Как справедливо отмечает историк В. В. Морозан, «сведения о развитии банковского дела и промышленного кредитования до середины XIX в. чрезвычайно скудны. Однако и они всё-таки дают некоторое представление о районах и центрах возникновения и развития частного банкирского предпринимательства».

Наряду с Москвой и Петербургом это Польша и западные губернии (Варшава, Вильно, Бердичев), Прибалтика (Рига) и, наконец, Юг (Одесса). Нас сейчас будет интересовать прежде всего Юг.


Греки


Деловой мир Одессы оказался на редкость напористым и активно развивающимся, объединив представителей различных национальностей. В частности, в первой трети XIX в. в этом портовом городе сформировалась крупная колония греческих купцов, многие из которых были выходцами с острова Хиос, являвшегося одним из самых густонаселённых островов в Эгейском море и носившего ещё одно название — «Сад Архипелага».

На Хиосе имелось особенно много крупных торговых домов, которые были известны далеко за пределами острова. Масштабы коммерческих операций островитян были необыкновенно велики в сравнении с другими экономическими центрами Греции. В начале XIX в. общая стоимость годового вывоза товаров с Хиоса достигала 1,5 млн пиастров.

В одном из документов, хранящихся в Российском государственном историческом архиве, содержится список большого числа хиосских купцов, имевших в 1840-х гг. торговые связи с Россией или переселившихся в неё на жительство. Среди них мы можем найти солидных предпринимателей, таких как К. Калвокореси, П. Калвокореси, Д. Станголо, Н. Дамали, . Вудопуло, М. Стрингало, Н. Ралли, Л. Ризо. 3. Маврокордато, К. Маврокордато, М. Кокали, Н. Сканави, П. Вереси, М. Факири, 3. Негрепонте (Негропонте), И. Негрепонте (Негропонте). 3. Сидерикуди, Д. Сидерикуди, Н. Заграфо, Е. Родоканаки, А. Кавура, С. Скрини, Л. Згута. Этот список далеко не исчерпывает весь круг хиосских и уж тем более греческих негоциантов, которые имели обширные экономические интересы в России.

Что касается Одессы, то среди местных греков можно было встретить большую часть представителей упомянутых выше фамилий. Они не только вели обширную торговлю, но и занимались банковскими операциями, являлись собственниками кораблей и водочных заводов. Большой доход приносили богатым греческим негоциантам Одессы посреднические услуги в операциях “по сужению взаймы” русского флага. При этом четверо из них — Фёдор Серафино, Василий Яннопуло, Григорий Маразли и Дмитрий Палеолог — входили в число самых богатых купцов Российской империи второго десятилетия XIX в.

Правда, не все солидные предприниматели первых лет существования Одессы смогли сохранить своё положение на российском рынке в последующие годы. Одни из них оставили свои занятия, другие были вынуждены сократить обороты, третьи и вовсе разорились. Однако так или иначе роль греческих негоциантов осталась крайне велика.

К этому добавим, что миграционные потоки греков в Россию усилились вследствие русско-турецких войн второй половины XVIII — начала XIX в. Тогда в империю прибыло несколько тысяч эллинов. Основная масса греческих поселенцев обосновывалась либо в привычных для них климатических зонах, либо на территориях с близкими их родине природными условиями. При этом из южных российских городов они предпочитали селиться в Керчи, Еникале, Таганроге, Херсоне, Одессе, Рени и в ряде других населённых пунктов.


Французы, швейцарцы, испанцы vs греков


Греками дело не ограничивалось. Около 1808 г. в Одессу «приехали несколько образованных французов и знатоков коммерческого дела», что, среди прочего, способствовало созданию в городе Имперского страхового общества (Camera Imperiale delle assicurazioni) — «очень прибыльной системы, которая стала главной поддержкой здешней торговле и при этом давала прибыль и её участникам».

Вероятно, инициаторами создания этого заведения были К.Я. Сикар, И.П. Рено и К.Ф. Сен-При, известные своей близостью к Ришелье, а также Шансиньон, Jlecap, Велари.

В противовес французам, в 1808 г. открыли свою страховую фирму и греки. Речь идёт о Греко-русском страховом товариществе во главе с Иваном Дестуни (Иоаннис Дестунис), Фёдором Серафино (Теодорос Серафинос) и Иваном Петала (Иоаннис Петалас). В 1813—1814 гг. было организовано третье по счёту страховое общество — Товарищество греков-страхователей, которое, возможно, носило ещё название «Греческий банк». Обещая высокую доходность по своим бумагам, оно смогло чрезвычайно быстро реализовать свои акции. Руководителями вновь созданной компании были Иван Амвросио (Иоаннис Амвросиу), Илия Манесси (Ильяс Манесис) и Сергий (Стерьос) Ксидиас. К этому же десятилетию относится учреждение и Торговой кассы Одессы.

В первой половине второго десятилетия XIX в. учёт векселей стал основной коммерческой деятельностью для торговых домов К.Я. Сикара, М.А. Крамарева, Гемса, Рея. Такая практика была вызвана упадком местной торговли и значительным падением цен на экспортные товары. Особенно тягостными для торговли стали 1812 и 1813 гг., когда военные события и эпидемия чумы привели к тому, что внешнеторговые операции были сокращены до минимума. Большинство из этих коммерсантов первоначально занимались прежде всего торговлей, гостиничным или ресторанным обслуживанием.

Упомянутые выше И.П. Рено и К. Я. Сикар преуспели во многих сферах и особенно в гостиничной. Они сколотили в Одессе огромные состояния, а, обзаведясь приличными капиталами, оба предпринимателя стали активно финансировать крупных и мелких местных торговцев. К.Я. Сикар и И.П. Рено наряду с М.А. Крамаревым, Гемсом, Реем вошли в число первых банкиров Одессы.

В конце второго десятилетия XIX в. в Одессе была предпринята попытка организовать новое акционерное страховое общество — Черноморскую торговую компанию. Её основатели рассчитывали заниматься не только страхованием судов и грузов, но и кредитными операциями. Держателем акций предприятия, к примеру, был граф А. Ф. Ланжерон. В состав компании входили банкиры Вальп, К.Я. Сикар и Сакслари, Лучич, Моресли, Рено, Ленлер, Вицман, де Рибас и другие.

Год за годом негоцианты и банкиры юга России богатели. Дела шли бойко. Хлеб, сахар, земля, торговля, страхование, кредитование, гостиничный бизнес, игра на бирже – всё это приносило огромные средства уже в первые десятилетия развития Одессы.

К инструментам наживы, как уже отмечалось, добавлялись иногда пиратство и разбой.

Однако постепенно, ближе к середине века, роль западных и южных европейцев в непосредственном ведении дел снижалась, всё более сосредотачиваясь в руках деятелей из греческой и еврейской групп.

★★★


Что же касается тенденций, которые обозначились в 1820-1830-е гг., то тут мы выделили две:

💷 Постепенно вырисовывалась доминация двух основных финансовых групп: еврейской и греческой. Они всё шире развивали свою деятельность и год за годом всё дальше уходили за рамки региональных пределов. В результате многие из этих акторов станут оказывать огромное влияние и на общеимперскую политику.

💷 Развитие и неуклонный рост банковских структур и сферы кредитования.
Постепенный рост товарного рынка Одессы способствовал притоку людей, желавших заняться предпринимательской деятельностью как на внутреннем рынке, так и за пределами страны. Особенно интенсивно расширялся список внешнеторговых операторов в первые десятилетия XIX века, достигнув в конце 1830-е гг. перечня в почти сотню фирм. Так, в 1836 г. таких предприятий насчитывалось 83.

При этом в 1836 г. девять торговых домов имели годовые обороты более 2 млн руб., 11 домов — от 1 млн до 2 млн руб., семь — от 500 тыс. до 1 млн руб. и 21 дом — от 250 тыс. до 500 тыс. руб. в год

Список возглавляли фирмы Кортацци («1. et I. Cortazzi»), Л. Штиглица («L. Stieglitz et С0»), С. Ралли («Ralli, freres»), Ф. Родоканаки («Rodocanachi, fils»), И. Вальтера («I. Walther et С°»), П. Деазарта («Pontio Deasarte»), Я. Порро («G. Рогго»), Ф. Лаура («Г. Laur»).

К этой немногочисленной привилегированной группе можно причислить дома К. Папудова («K. Pappoudov»), А. Зарифи («Zafeiropoulos and Zarifi»), А. Масса («F. Malis et ОМ и Мавро (Mavros).

Благодаря быстрому темпу роста оборотов они смогли в течение двух-трёх лет войти в число самых крупных торговых домов Одессы. Все перечисленные фирмы, вывозившие за рубеж значительные объёмы зернового хлеба, не упускали случая оперировать в банковской сфере.

Принято считать, что в Одессе с самого её основания в 1795 г. был развит банкирский промысел, находившийся в начале XIX в. в руках греческих и итальянских купцов.

Постепенно они были вытеснены «представителями местного торгово-ссудного капитала» (точнее, евреями, уже постфактум себя окрестившими местными). Одесса в первой половине XIX в. «служила денежным и кредитным рынком для всех черноморских и азовских портов, а частью и для Москвы.

С начала 1830-х гг. «обширную заграничную торговлю и банкирские дела» вёл одесский первой гильдии купец и коммерции советник Фёдор Родоконаки. Он был «едва ли не первым в Новороссийском крае» по размерам коммерческих оборотов, доходивших от 3.5 до 5 млн. рублей серебром в год.

Про род Штиглицев непременно скажем отдельно. Как и про некоторые другие семьи.

Большую роль в финансировании землевладельцев и заводчиков Новороссийского края играли одесские банкирские дома Рафаловичей и Ефрусси.

Банкирские дома Юга, как правило, имели тесные связи с заграничными банками или собственные конторы за границей. Известно, что банкирские дома Ефрусси существовали не только в Одессе, но и в Париже и Вене.

Так, Михаил Иоахимович Ефрусси, сын одесского первой гильдии купца и потомственный почётный гражданин, оставаясь русским подданным, возглавлял банкирский дом «М. Ефрусси и Ко» в Париже. Ефрусси играли большую роль в жизни Причерноморья.

Про клан Рафаловичей уже говорилось прежде и далее скажем немного больше.

Клан Рафаловичей

Банкирский дом «Рафалович и Ко» был открыт в Одессе в 1833 г. К концу 1860-х гг. дом имел ежегодные обороты до 50 млн. рублей и играл существенную роль в развитии промышленности и торговли Новороссийского края. При «обширных сношениях с Лондоном, Парижем и Петербургом дом поддерживал своим кредитом многие значительные фирмы края», а кроме того участвовал «в реализации почти всех русских и заграничных займов».

Клан Рафаловичей скопил невиданные капиталы и стал играть огромную роль не только в Причерноморье, но и в делах Российской империи. Среди прочего, с Рафаловичами плотно работали министры Абаза и Витте.

Рафаловичи занимались кредитной деятельностью, совершали крупные операции в Новороссийском крае, связанные с финансированием промышленников и землевладельцев, занимались зерном и сахаром, скупали поместья, и, наконец, участвовали в учреждении Петербургского Учётного и ссудного, Одесского Коммерческого, Киевского Коммерческого и Русского для внешней торговли банков, а также многих других учреждений.

При всём при этом, как отмечалось в прошлой статье, мы даже не имеем чёткого представления, кто именно основал дом Рафаловичей, и откуда на это появились деньги.

Архивные материалы и публикации исследователей не дают однозначного ответа на вопрос, кто был основателем банкирского дома. По одним данным, дом был создан в Одессе купцом первой гильдии Абрамом Рафаловичем в 1830 г., по другим - в 1833 г., а по третьим и вовсе в 1838 г., причём не Абрамом, а корабельным подрядчиком Шлёмой Рафаловичем.

При этом не исключено, что Абрам и Шлёма находились в родственных связях и действовали совместно. Если Абрам Рафалович занимался торговлей и квартировал в Одессе, то предпринимательская деятельность Шлёмы Рафаловича была завязана на Николаев и судостроение и обслуживание нужд флота.

Как отмечает историк В.В. Морозан, не исключено, что банкирский дом Рафаловичей «был основан на деньги от государственных корабельных подрядов». Потому остановимся на деятельности Шлёмы Рафаловиа подробнее. Это, с одной стороны, прольёт свет на одну из гипотез о происхождении капитала Рафаловичей, а, с другой стороны, выведет на другую крайне масштабную историю.

Шлёма Рафалович приходился племянником Юлии Михайловне Сталинской, гражданской жене адмирала Алексея Самуиловича Грейга. Это фигуры до крайности интересные.
Раздел II
Грейги
Алексей Грейг – сын знаменитого екатерининского адмирала Самуэля Грейга, главнокомандующего Балтфлотом времён Екатерины Великой и высокопоставленного масона шведской системы из кронштадской ложи «Нептун».
Среди прочего, Самуэль Грейг, ка ки многие масоны шведской системы, оказался связан непозволительно крепкими нитями как с антиекатерининской оппозицией, так и с шведским командованием и королевским двором. В ту пору русские масоны шведской системы и вовсе напрямую управлялись из Стокгольма посредством Капитула Феникса.

После трогательной переписки с главнокомандующим вражеским флотом и масонским начальником самого Грейга Самуэль вдруг внезапно умер в разгар русско-шведской войны, но остался в официальной государственной памяти как герой и яркий деятель флота.

В России Самуэль Грейг заслужил дворянство, но его детей отправили обратно на родину в Великобританию. Однако один из сыновей – Алексей, пройдя службу в британской флоте, позже вернулся в Россию. Он служил под началом Ушакова и Сенявина, участвовал в войнах с французами, успев повоевать с ними как в составе британского флота, так и в составе русского.

Что характерно, когда Александр I вынужден был заключить Тильзитский мир с Наполеоном, и был провозглашён франко-русский союз, Грейга отодвинули от службы. Существовала такая практика: если конфликт с Англией, англичан – на берег. Особенно в случае с Грейгом. После возобновления военных действий против Наполеона Алексей Грейг вернулся на русскую службу.

Ежели отец адмирала действовал на Балтике, то Алексей стал властелином на Чёрном море. В 1816 году А. С. Грейг был назначен командующим Черноморским флотом и всеми портами побережья. Последнее я особо подчеркну: Грейг стал командиром не толлко флота, но и портов, но и побережья, а кроме того, губернатором николаевским и херсонским.
Надо сказать, что к тому моменту флот пришёл в упадок. Слава екатерининских времён давно прошла. Наполеоновские войны отвлекли фокус внимания от Черного моря. Наконец, русско-турецкая война 1806-1812 гг. на фоне войны с Францией добила остаток ресурсов. Словом, Черноморский флот был в скверном состоянии.

Новым назначением с особыми полномочиями Александр I, надо полагать, надеялся достичь положительных перемен. Тем более учитывая специфику региона и сил, в нём действовавших.

Адмирал Грейг принял полностью разложившееся хозяйство. Он лично начал составлять новые чертежи кораблей , отправил учиться в Англию и Петербург способных молодых людей.

При Алексее Грейге на Черноморском флоте появились первые паровые суда - 3 парохода. В Севастополе была построена офицерская библиотека, сухие доки. В Николаеве – обсерватория, штурманское и артиллерийское училища, эллинги. Даже для дочерей нижних чинов были устроены в Николаеве и Севастополе девичьи училища.

Но самое главное: в 1827 г. адмирал провёл важную реформу, на многие годы определившую будущее черноморского побережья – начался перевод кораблестроения из Херсона в Николаев и полная ликвидация в 1829 г. херсонской верфи как неудобной из-за своего географического положения. В Николаеве-то и обосновался Шлёма Рафалович и другие подрядчики.

Так что, с одной стороны, Грейг стал налаживать дела и приводить флот в порядок. Во многом, наверное, поэтому долгое время даже императоры не станут посягать на полновластие четы Грейгов в регионе. Несмотря ни на что, главное – был бы результат. Корабли строились, меры принимались, активность была высокая.

Однако с другой стороны, Грейг действительно стал полновластным распорядителем русского Причерноморья, и наряду с положительной динамикой пошла и негативная, связанная с поощрением мафиозно-клановых группировок, распилом подрядов, произволом и огромным уровнем коррупции.

В центре всего этого буйства стояла сожительница Грейга Юлия Сталинская.
Что крайне важно для нашей истории: А. С. Грейг стал привлекать к судостроению частный капитал, с помощью которого были построены несколько вольных верфей. Тут и начинается крайне занимательное.

Подряды на строительство получали купцы-евреи М. С. Варшавский, М. Ш. Серебряный, А. И. Перетц и, наконец, Шлёма Рафалович.
Никакими портретами и изображениями этих влиятельных деятелей мы не располагаем
В 1825 г. гражданская жена адмирала «прелестная Юлия» пригласила из Могилёва в Николаев своего родственника Шлёму Рафаловича, никому доселе не известного еврейского подрядчика-судостроителя, купца второй гильдии, для поставок припасов и различных материалов Черноморскому флоту.

В Николаеве Рафалович стал пользоваться большим авторитетом и вскоре получил должность ребе – главы всех местных евреев.

Такая протекция со стороны Юлии Михайловны не была чем-то экстраординарным. В то время её влияние на мужа и на все дела Черноморского флота достигло небывалых размеров. Юлия Сталинская решала за спиной адмирала Грейга многие вопросы.

Сталинская была хозяйкой положения: она ставила на управляющие должности "своих" людей, решала, кому давать подряды на поставки для флота, на строительство кораблей и т.д. Сталинская устраняла неугодных, поощряла своих сообщников и вела себя без преувеличения крайне вызывающе. Адмирал Грейг же всё это пообщряд и прикрывал.

Об этом не раз писал своим корреспондентам адмирал Михаил Лазарев (известный по истории с Антарктидой). Лазарев оказался на этой должности не просто так, а для расследования и наведения порядка во Флоте по приказу Императора. Но об этом позже, обсудим по порядку. Пока же взглянем на то, что он писал, уже осваиваясь в командовании Черноморским флотом.

Например, в письме А. А. Шестакову от 11 сентября 1832 г., будучи начальником штаба Черноморского флота, Лазарев указывал:

«...с Юлиею я обошёлся попросту, без затей, и надеюсь, что у нас ссоры не будет, ежели она не вздумает только вмешаться как-нибудь в мою должность - тогда уж не я буду виноват и прошу не прогневаться».

Впрочем, конфликта с женой А. С. Грейга избежать не удалось.

По мнению М. П. Лазарева, предприимчивая Юлия Михайловна взяла в свои руки слишком много власти. В письме от 14 января 1833 г., М. П. Лазарев уже в качестве командующего Черноморским флотом так написал начальнику Главного морского штаба А. С. Меншикову:
«за желание успехов в любви прелестной Юлии я благодарен, но признаться должен, что по неловкости своей вовсе в том не успеваю. Доказательством сему служит то, что на другой же день отъезда моего из Николаева она, собрав совет, состоявший из Давыдки Иванова, Критского, Вавилова, Богдановича, Метаксы, Рафаловича и Серебряного, бранила меня без всякой пощады: говорила, что я вовсе морского дела не знаю, требую того, чего совсем не нужно, и с удивлением восклицала:

«Куда он поместит все это? Он наших кораблей не знает, он ничего не смыслит», и проч. и проч... «Прелести её достались в удел другому; они принадлежат Критскому, который в отсутствии... по нескольку часов проводит у ней в спальне ... Все их доходы зависят от неразрывной дружбы между собой. Критский в сентябре месяце, выпросив пароход, ходил в Одессу и, положив в тамошний банк 100.000, хотел подать в отставку, но министр двора здешнего Серебряный и прелестница наша уговорили его переждать... Вот Вам тайны двора нашего, которые я надеюсь, что в. с-ть, прочитав и посмеявшись, бросите в камин».
Лазарев и Меншиков
Слова адмирала Лазарева фактурно описывают порядки, царившие в командовании черноморским флотом при Грейге. Но обо всём по порядку.

Почему же так вышло? Александр I желал навести привести в порядок флот и заниматься развитием Примерноморья. Назначение Грейга как именитого и опытного флотоводца и интересными связями управителем осваиваемых территорий с широкими полномочиями, должно быть, казалось логичным, учитывая специфику региона, степень его удаленности и возможности его интеграции.

Однако фактической властью проконсула Алексей Грейг стал пользоваться специфически, дозволяя многие злоупотребления, воровство и непотребные интриги коррупционеров и клановой мафии. Тут сказывалась как фигура жены, так и самого Грейга, явно имевшего как минимум двойную лояльность (про британский интерес в регионе и привязанность Грейга к родине забывать не стоит).

Но в целом центром самых скандальных дел был даже не он, а его сожительница Юлия Михайловна Сталинская. Сам Грейг покрывал всё это, выступая прикрытием и "крышей".

Император Александр многое видел, но, вероятно, дипломатично считал, что есть гнёзда, которые лучше не ворошить, тем более, если деятельность Грейга в целом приносит положительную динамику.

С одной стороны, за первые 10 лет руководства Грейгом Черноморским флотом произошли положительные изменения, и флот вышел из состояния полного упадка. Во главе с Грейгом флот проявил себя в Русско-турецкой войне 1828-1829 гг. С другой стороны, коррупция и вседозволенность кланов сказывалась на состоянии кораблей, на экономии на строительстве, на содержании флота, на моряках. Корабли ветшали, материалы часто оказывались не доброкачественные. Подряды и все финансовые потоки флота оказывались в руках кучки ушлых купцов, сосредоточенных вокруг Сталинской. Постепенно злоупотреблений становилось всё больше и больше, они превращались в систему.

Благодаря влиянию Сталинской, все подряды по флоту проходили через руки еврейской группироки (иногда также их греческих визави).

Современник вспоминал:
«Кораблестроение заставляло многого желать, благодаря проворству евреев, сумевших завладеть с подрядов этой важной отраслью. Личный состав флота переполнился греками, стремившимися удержать значение не столько доблестью и любовью к делу, сколько подсвеченной в них древним летописцем лестью».
Адмирал Грейг при этом сосредоточил в своих руках огромную власть: ему подчинялись порты Чёрного моря со всеми своими службами, портовым хозяйством, причалами, складами, карантином; кроме того, он имел статус губернатора Херсона и Николаева.

Через контролируемые им порты и территории шёл громадный поток товарообмена и средств. Понятно, что занятие контрабандой со стороны купцов никуда также не исчезло. Кроме того, адмирал Грейг, судя по всему, при своём автономном положении практически не отчитывался перед Петербургом в финансовых вопросах.

Есть мнение, что в конце концом императора обеспокоило царящее на флоте положение, и одной из целей последней поездки в Таганрог была встреча с адмиралом Грейгом. Так или иначе, император внезапно скончался. Последовало восстание декабристов, и новому молодому императору Николаю стало не до черноморских проблем.

Судя по всему, Николай I воспринимал Грейга мощным администратором и силой, но старался держать на расстоянии. Первые годы своего правления вопросы касательно положения Грейга не поднимались императором.

Тем временем под протекцией адмирала его сожительница Юлия Сталинская вела бурную деятельность.

А кто это, собственно, такая?
Раздел III

Юлия Сталинская

Откровенно говоря, кто такая Юлия Сталинская известно фрагментарно и с большими лакунами. Считается, что она дочь могилёвского трактирщика еврейка Лия Михелевна Сталинская.

У Михеля Сталинского, хозяина трактира в Могилёве, были две дочери: Лия и Белла. Могилёв в то время был важным узловым пунктом военных дорог; русские офицеры часто останавливались в трактире у Михеля и охотно посещали его ресторан, в котором обслуживали две девушки, как говорят, "дивной красоты".

Обе девушки якобы были хорошо воспитаны, знали языки [что противоречит другим заявлениям, согласно которым Лия якобы не особенно владела языками]. И они не засиделись...

Первую сосватал проезжий поляк, капитан Кульчинский, а вторую - офицер, грек Лизгара. Лия сменила иудейскую веру на католическую, а имя Лия - на Юлию. Но брак оказался неудачным, и если верить знаменитому мемуаристу Фёдору Вигелю, вскоре Юлия развелась с Кульчинским (остаётся загадкой, как ей удалось это сделать - ведь католиков, кажется, не разводили).

Далее считается, что, прослышав о богатых подрядах для кораблестроения, молодая женщина (ей было около 20, она родилась в 1800 г.) Лия-де приехала в Николаев. Выдавая себя за польку, Юлия предложила взять подряд на поставки корабельного леса. Не договорившись с Черноморским адмиралтейским департаментом, решительная Юлия с боем пробилась на самый верх, добившись приёма у главного командира Черноморского флота вице-адмирала А.С. Грейга.

Считается, что она сумела его соблазнить и почти мгновенно стала его фактической женой и сожительницей. В 1827 году они тайно обвенчались.

Так это или нет, но факт остаётся фактом: внезапно в 1820 году Лия Сталинская прибыла с поставками корабельного леса в Николаев, добилась аудиенции у командующего Черноморским флотом и портами адмирала Алексея Грейга и вскоре стала его сожительницей.

Согласно свидетельству язвительного, но наблюдательного Фёдора Вигеля:
«В её наружности не было ничего еврейского. Кокетством и смелостью манер она скорее походила на мелкопоместных польских панянок: так же, как они, не знала иностранных языков, а с польским выговором хорошо и умело выражалась по-русски».
Грейгу же было 45 лет, и он был одинок. Едкий Вигель утверждает, что дело в его гомосексуальности. Некоторые исследователи протестуют, но сказать наверняка сложно. Так или иначе, до 45 лет Грейг был одинок, и вот внезапно стал сожительствовать со Сталинской.

Волей-неволей задумаешься: был ли это брак или некое прикрытие?

Впрочем, опираться на слухи и пересуды сложно да и не хочется. Тем не менее любопытное свидетельство Вигеля всё же нельзя сбрасывать со счетов, хотя и стоит воспринимать настороженно.

Это основное, что известно. Словом, у нас довольно мало информации, чтобы наверняка разобраться даже с происхождением Юлии Сталинской.

Тем не менее информации достаточно, чтобы констатировать:

🔪 Сталинская имела власть над Грейгом, который покрывал её бурную деятельность;

🔪 Сталинская – весьма подозрительная фигура с туманным прошлым и странной биографией; ей в одночасье удалось стать сожительницей Грейга и даже со временем добиться (не только от него, но и от общества и властей) статуса жены адмирала. Примечательно, что у Грейга в его возрасте при сединах не было супруги. И вот появилась Сталинская, став ею в одночасье.

🔪 Юлия Сталинская выступала центром преступной группировки, состоящей из представителей еврейских и греческих кланов, виновной в коррупции, поставке некачественных товаров, произволе, сломе карьер людей, смертях, убийствах и многих других преступлениях и злоупотреблениях.

Будем разбираться.
Раздел IV

Клика

Как уже отмечалось, в первой половине XIX века, на сцену Причерноморья выходили разные купеческие и банкирские группы, еврейского, греческого, итальянского, французского и иного происхождения. Однако в итоге основной поток средств и самый широкий простор для деятельности оказался в руках у еврейской и греческой групп.

Юлия Сталинская стала центром их деятельности. По её инициативе и под её протекцией подряды на строительство и получали купцы М. С. Варшавский, М. Ш. Серебряный, А. И. Перетц и, наконец, Шлёма Рафалович. Эти же люди обеспечивали флот всем необходимым – продуктами, канатами, парусиной и всем, в чем флот может нуждаться. Разумеется, это невероятные средства, и все эти поставщики и подрядчики богатели с невиданной скоростью.

Кроме того, адмирал Лазарев, говоря о «совете» Сталинской, упоминал, что он состоял «из Давыдки Иванова, Критского, Вавилова, Богдановича, Метаксы, Рафаловича и Серебряного». С последними мы в целом разобрались, а кто остальные?

Николай Дмитриевич Критский – грек, пошедший на службу в русский флот. После устранения группой Сталинской контр-адмирала Феодосия Цаца (об этом ниже) Критский занял его должность обер-интенданта Черноморского флота. Должность, как понятно уже из названия, ключевая: снабжение, обеспечение, строительство, администрирование и многое другое входило в круг задач обер-интенданта. Критский выступил одним из наиболее ретивых сообщников Сталинской и её окружения, став одним из ключевых деятелей клики.

Рафалович и Серебряный – подрядчики при Грейге. Грек Метакса и другие – купцы и чиновники, входящие в группу Сталинской.

Фактически именно Сталинская держала рычаги действия группировки, и покровительствовала деятельности Серебряного, Рафаловича, Перетца и других деятелей. Благодаря Сталинской и протекции Грейга они получали подряды на строительство кораблей, на обеспечение флота стройматериалами, провиантом и всем необходимым.

Благо подобная деятельность группы Сталинской была сопряжена не только с выполнением заказов, но и с коррупцией и воровством, неудивительно, то постепенно стали сходить на нет положительные последствия принимавшихся когда-то Грейгом мер: корабли ветшали, огромные суммы отпускались зачастую на недоброкачественные материалы и т.д.

Кроме того, ежели офицеры выказывали недовольство действиями подрядчиков Грейга и Сталинской, то к ним применялись угрозы, их смещали с должностей, отдавали под суд или и вовсе... помогали уйти на тот свет.



Трагедия контр-адмирала Цаца


Показательна в этом отношении судьба упомянутого выше контр-адмирала Феодосия Цаца, противившегося сложившемуся положению. По требованию Сталинской контр-адмирал, обладавший отличной репутацией, был смещён и оказался под следствием по ложному обвинению. Во время следствия и заточения Феодосий Цац умер, а его пост занял Критский.

Обер-интендант Черноморского флота Феодосий Иванович Цац очень принципиально подходил к заключению подрядов и требовал их досконального выполнения у подрядчиков. Это, конечно, вызывало сильное раздражение у тех, кто считал себя хозяевами положения.

Феодосий Цац, а слову, тоже был по происхождению греком, но выполнял свои служебные задачи добросовестно и поднимал неудобные вопросы. Сохранились документы, в которых отразился конфликт контр-адмирала с купцом Серебряняным.

В дело вмешалась Юлия Сталинская, и под её давлением контр-адмирал Цац, обладавший безупречной репутацией, был отстранён от должности и предан суду по обвинению в «противозаконных действиях и беспорядках». Не дождавшись приговора, офицер умер под следствием 2 октября 1829 года в Севастополе. На его место был назначен грек контр-адмирал Н. Д. Критский, органично вписавшийся в группировку Сталинской и работавших с ней купцов.

Среди прочего, этот случай рассматривался позднее ревизорами и следствием.
К 1829 году чаша терпения Петербурга, казалось, переполнилась – слухов было уж слишком много. Поэтому император Николай отправил в Севастополь с ревизией капитана 2-го ранга Н.П. Римского-Корсакова.

Римский-Корсаков в короткие сроки увидел многие проблемы и был до крайности впечатлён сложившимся положением и вседозволенностью клики Сталинской. Капитан призвал Петербург принять меры против царящего в Черноморском флоте произвола. В частности, ревизор обратил внимание на преступное устранение недовольных, в том числе пролил свет на историю произвола в отношении контр-адмирала Цаца.

Доклады капитана Римского-Корсакова привели к тому, что император Николай отправил на флот с ревизией адмирала Фаддея Беллинсгаузена.
Николай Римский-Корсаков // Фаддей Беллинсгаузен
Хотя Фаддей Фаддеевич прежде служил пол началом Грейга на Чёрном море, был с ним в хороших отношениях и питал к нему пиетет (даже давал в честь него имена географическим объектам), прибыв на место, Беллинсгаузен тоже оказался впечатлён сложившейся ситуацией.

Ревизия Беллинсгаузена пришла к тем же выводам, что и Римский-Корсаков: вседозволенность еврейских и греческих подрядчиков, невероятно властная роль Сталинской и огромное значение её преступных действий, а также недопустимо широкая коррупция и потворство всему этому со стороны адмирала Грейга. Беллинсгаузен указал виновными подрядчиков и офицеров, близких Сталинской.

По итогам ревизии Беллинсгаузена император Николай потребовал от адмирала Грейга на период следствия выслать в Петербург подозреваемых. Однако Грейг и Сталинская своих не выдавали. Даже императору. Адмирал бросился защищать своих подрядчиков. Приведём текст письма ниже в галерее.
  • кликните для ознакомления
Итак, Грейг усердно оправдывал своих подрядчиков перед императором и яростно отметал все обвинения ревизоров, которых ещё и сам обвинил в предвзятости и ненадлежащем отношении к делу.
Адмирал Грейг // Николай I
Вежливый, но независимо-развязный по сути тон письма вкупе с некоторой пассивностью Петербурга впечатляет. Грейг не только не спешил никого отправлять под суд, но ещё и жаловался Начальнику Главного Морского штаба Меншикову, что представления по награждениям подозреваемых вдруг почему-то приостановились (награждениям!); что следствие, мол, мешает людям работать и что не может он отправить их в Петербург. Из-за позиции Грейга результаты ревизии стали тонуть в саботаже, затянутом времени и бесконечной переписке.

Дело приняло затяжной оборот. И хотя, казалось, что процесс запустился, и виновных всё-таки придётся отправить в столицу, всё, однако, обернулось в пользу «пропретора» Чёрного поря. Дело тянулось до апреля 1831 года, когда на свои запросы Грейг получил ответ от начальника Главного морского штаба А. С. Меншикова: дальнейшее по делу производство прекращено по высочайшему повелению. Так что, обстоятельства повернулись так, что влияния, авторитета и протекции Грейга оказалось достаточно, чтобы дело осталось без последствий.
Николай I // князь Меншиков
Всё осталось по-прежнему.

Можно констатировать: благодаря попустительству адмирала Грейга и активной деятельности его сожительницы Юлии Сталинской во флоте и в приморских городах сложились две преступные группировки: еврейская и греческая. Причём, до 1830-х гг. доминировали греческие кланы, а с этого времени первенство стало закрепляться за еврейскими группировками.

Ревизия Беллинсгаузена и Римского-Корсакова выявила вопиющие злоупотребления, но осталась без последствий. И до, и после этого отдельные офицеры и чиновники неоднократно выносили наверх вопросы в злоупотреблений, произвола и воровства. К примеру, стала известна даже в Петербурге история генерал-полковника Каверзнева, который отказался строить корабли из поставленного Рафаловичем и Варшавским вместе с их подельником обер-интендантом Критским гнилого леса, за что был обвинён в мнимом перерасходе материалов в 1829-1830 г. Каверзнева лишили повышения и вынудили уйти в отставку. Причём, назначенная по делу комиссия никакой вины Каверзнева не обнаружила.

Другой случай: бухгалтер канцелярии Черноморского департамента чиновник 8-го класса Яцын сообщил в Петербург ряд деталей о злоупотреблениях командования. В частности, о завышенных сметах Серебряного и Варшавского, которым тем не менее отдаётся предпочтение перед другими купцами, в частности, русскими. В итоге Грейг обвинил Яцына в небрежном исполнении обязанностей и отстранил от должности.

За раскрытие злоупотреблений также был отстранён и полковник Богданов, начальник строительного отделения Черноморской строительной экспедиции.

Власть клики Сталинской оставалась незыблемой.
В конце концов Петербург всё-таки решился принять меры.

Первым шагом стало назначение начальником штаба Черноморского флота адмирала Михаила Петровича Лазарева. Его задачей было наблюдение и возможное наведение порядка.
Николай I // адмирал Михаил Лазарев
Каков был Лазарев? Армянин по происхождению, Лазарев ярко проявил себя в морской службе. Больше всего для широкой публики он остался известен своими плаваниями и открытием Антарктиды, совершённой вместе с Фаддеем Беллинсгаузеном. Как и в далях южных морей и среди льдов Антарктиды, так и в борьбе со злоупотреблениями вокруг Грейга они оказались рядом.

Хотя ревизия Беллинсгаузена состоялась ещё в 1829-м году, уже в начале 1832 года Лазарев стал начальником штаба флота, что серьёзно сказалось на ситуации.

Н. Закревский дал Лазареву следующую характеристику: «твёрд, несговорчив и даже груб... Он не терпел искательств и неправильных просьб, в особенности, если вместо ...ова и ...ского назначали ...аки или ...пуло. За это его невзлюбили».

Армянин Лазарев сцепился с греческим и еврейским лобби.

Лазарев активно взялся за наведение порядка во флоте и восстановление боеготовности кораблей. Впрочем, не менее активно было противодействие Лазареву со стороны верхушки флота, вовлечённой в сеть общих интересов.

«Всё против меня вооружается, а ответственность предвижу немалую», – писал Лазарев своему другу А. А. Шестакову, продолжая: «предвижу много преград, а бесполезным быть не хочется».

Если Николай Критский прямо саботировал все распоряжения и требования Лазарева, то адмирал Грейг занимал позицию пассивного противодействия: он мнимо одобрял предложения Лазарева, но никаких действий по их реализации не принимал и дозволял Критскому их саботировать.
Алексей Грейг // Михаил Лазарев
Отчаявшись добиться от Грейга каких-либо действий по улучшению ситуации Михаил Петрович вышел с рапортом напрямую к Начальнику Главного Морского штаба А. С. Меншикову:
«Я неоднократно входил с представлением к г. главному командиру Черноморского флота и портов... о исправлении оказавшихся на кораблях эскадры худостей... и... всегда получал уведомления, что от него... предложено было обер-интенданту Черноморского флота и портов [Критскому] в удовлетворение требований моих, сделать надлежащее распоряжение, но со стороны последнего [Критского] не токмо не было никакого исполнения, но даже не обращаемо было и малейшего внимания, чрез что... суда во многом эскадры нуждались».
В другом письме Лазарев прямо писал Меншикову: «я не знаю, когда наступит то счастливое для Черноморского флота время, что мы избавимся от столь вредного для службы человека, каков во всех отношениях есть господин Критский».

В 1833 году Лазарев приказал Критскому прислать в Николаев рабочих для ремонта кораблей, что вновь было проигнорировано. Тогда начальник штаба флота отправил рапорт Меншикову, который был представлен императору. Николай I наложил резолюцию: «Князю Меншикову привесть в ясность по прибытии в Николаев».

Впрочем, как и прежде, приезд Меншикова никакой ясности не дал и на ситуацию в Черноморском флоте не повлиял.

Такое положение сохранялось как 1832-м, так и в 1833-м году.
Наконец, в июне 1833 года произошла невероятно вопиющая история.
Раздел V
Убийство ревизора
В июне 1833 года назначили новую ревизию: на Юг выехал герой войны легендарный командир брига «Меркурий» капитан 1-го ранга А. И. Казарский. Офицер выехал в Николаев.
Казарский был прославленным героем. Под его командованием «Меркурий» совершил один из наиболее выдающихся подвигов в истории русского флота: 14 мая 1829 года 18-пушечный бриг был настигнут двумя турецкими кораблями «Селимие» и «Реал-беем», имеющими в сумме десятикратное превосходство в количестве орудий.

Подвиг брига «Меркурий»

Приняв неравный бой, экипаж «Меркурия» под командой Казарского одержал блестящую победу. Офицер получил огромную славу и был отмечен лично императором.

Конечно, выбор кандидатуры для ревизии Казарского был неслучаен: капитан проявил себя не только безупречно храбрым офицером, но и человеком большой скромности и безукоризненной чести.

Казарский понимал, к кому он направляется, и перед отъездом сообщил одному из своих друзей: «Сегодня я уезжаю, а Вас прошу приехать ко мне в Николаев в четверг: Вы мне там поможете добрым дружеским советом, а в случае не дай Бог чего, я хочу Вам передать многое».
Капитан 1-го ранга Казарский
По прибытии в Николаев на одном из приёмов Казарский был отравлен. Официально это не объявлялось, но выводы были сделаны как по состоянию тела, так и по обстоятельствам.

После этого Николай I повелел отправиться в Николаев лично Начальнику Главного Морского штаба Меншикову, чтобы разобраться в случившемся. Однако, как и в иных случаях, А. С. Меншиков провёл разбирательство, но истину так и не установил. Вновь вмешательство Начальника Главного Морского штаба не возымело последствий. И это в ситуации убийства ревизора-героя войны на фоне постоянных рапортов начальника штаба Черноморского флота о вопиющем произволе.
Раздел VI
Развязка
Видимо, тогда, летом 1833 года, чаша терпения Петербурга оказалась переполнена. Для укрепления позиций Лазарева во флоте Николай назначил его в свиту с производством в генерал-адъютанты.

Следующим шагом 2 августа 1833 года Император разрубает гордиев узел и назначает адмирала Михаила Лазарева главным командиром Черноморского флота и портов на место Грейга, которого «переводят в Петербург».

Коррумпированная верхушка наконец-то лишилась своей "крыши" и оказалась крайне обеспокоена. Критский подал в отставку, при этом напоследок усиленно производя разграбление Николаевского адмиралтейства.

Лазарев предотвратил попытку Критского вступить в новые подряды по поставке некачественной парусины. 8 октября адмирал Михаил Лазарев официально вступил в управление Черноморским флотом и портами, а 31 декабря 1834 года был утверждён в этой должности.

Правда, не сказать, что это решило все проблемы и сделало положение безупречным. Вступив в управление флотом, Лазарев не стал резко менять кадровый состав верхушки флота. Он взял под жёсткий контроль все закупки, подряды и работу всех органов военного и гражданского управления.

Практически по всем финансовым и кадровым вопросам Лазарев стал принимать решения самостоятельно, что резко сузило возможности для злоупотреблений со стороны. После этого многие чиновники, прежде имевшие возможность использовать должности в корыстных целях, сами оказались вынуждены покинуть свои посты.

Если, как говорилось прежде, Грейг саботировал указ императора о выселении евреев из Севастополя с Николаевым и императорский рескрипт о воспрещении допуска евреев до черноморских подрядов, то Лазарев стал проводить их в жизнь. Кроме того, Лазарев принял меры и в отношении греков, что привело к снижению их численности в этих городах и в жизни флота.

Несмотря на это подрядчики кораблестроения в Николаеве Рафалович и Серебряный продолжали строить корабли, но были взяты под жёсткий контроль. Лазарев сам ездил в Спасское адмиралтейство два раза в неделю для контроля хода строительства кораблей. Между тем, корабли Шлёмы Рафаловича даже получали высокую оценку.

В целом флот постепенно стал приходить в порядок, его состав обновлялся, пускались в строй новые корабли. Продолжили развиваться материальная база флота и его кадровый состав.

Словом, случились весомые перемены и положительные тенденции – Черноморский флот обновлялся и креп. К сожалению, менее, чем через 20 лет Флот постигнет новый удар – Крымская война. Однако на тот момент ситуация положительно изменилась, и произошла существенная нормализация жизни флота.
Промежуточные итоги

Послесловие

Шлёма Рафалович продолжил строить корабли. По некоторым данным, он принял православие.

В это время в Одессе образовался торговый дом Рафаловичей. Как уже подчёркивалось, у нас нет точной информации, откуда взялся капитал, позволивший создать банковскую империю. И мы не знаем наверняка, кто её создал.

В целом, считается, что торговый дом Рафаловичей основал одесский купец Абрам Рафалович, а развили его сыновья Фёдор, Давид, Герман и другие. Они выстроили целую семейную империю из разных банков, торговых домов, имущественных фондов и кредитных учреждений. Известнее всего из империи Рафаловичей стал Торговый дом Фёдора Рафаловича и сыновей.

Мы не знаем, были ли Шлёма Рафалович и Абрам Рафалович родственниками. Некоторые исследователи (к примеру, В. В. Морозан) полагают, что это весьма вероятно. Мы также не знаем, были ли в основе благостосостояния Рафаловичей деньги, вырученные с подрядов Шлёмы Рафаловича при Черноморском флоте. Тоже вполне вероятно. Плюс к тому, определённо велика была роль одесских торговых и кредитных дел клана Рафаловичей.

Высказывалось также мнение, что Фёдор Рафалович – это и есть Шлёма, взявший имя Фёдор после крещения и перебравшийся из Николаева в Одессу. Однако чётких подтверждений этому мы также не имеем, и это предположение может оставаться лишь гипотезой.

Так или иначе Торговый дом и банковская империя Рафаловичей стала одним из крупнейших финансовых игроков Российской империи середины и второй половины XIX столетия.
Автор:
Артемий Пигарев
Все блоки
Обложка
Заголовок: средний
Лид
Текст
Фраза
Изображение
Галерея
Линия
Zero
footer
Обложка: заголовок, подзаголовок и раздел
Лид (вводный текст)
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Средний текст жирного начертания с разделителями
Текст
Текст среднего размера
Текст
Изображение
Текст
Текст среднего размера
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Цитата
Изображение
Текст
Цитата
Текст
Текст среднего размера
Текст
Цитата
Текст
Текст среднего размера
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображения в три колонки
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Цитата
Текст
Текст среднего размера
Текст
Текст и изображение
Текст
Изображение
Текст
Текст среднего размера
Текст
Текст среднего размера
Текст
Короткая линия
Узкий текстовый блок
Кнопка
Кнопка
Кнопка «наверх»