header
Артемий Пигарев

Масонство в России.

Шведская система.

Этюд I.

В России действовали различные масонские системы. Многое приходило из-за границы, что-то развивалось в России. Системы имели различный масштаб, и не все приживались в русских ложах. Одно время иоанновская система пользовались благорасположением правительственной власти при Екатерине II, а шведская ей оппонировала, зато в царствование Александра I шведская система стала доминировать. О «шведском» масонстве в истории России сейчас и поговорим.
Акт I
Первые шаги масонства в России
Масонские легенды гласят, будто масонство стало произрастать на русской почве во времена Петра Великого. Действительно, у трона государя были мистики вроде Брюса и Лефорта, однако же никаких документальных свидетельств существования лож у нас не имеется. Тем более лож, в которые бы входили не иноземцы, но русские. Эту легенду подчас пересказывают многие исследователи масонства, но даже те из них, кто принадлежит к нему, как правило, соглашаются, что она весьма эфемерна и недоказуема. Есть мнение, будто первые ложи и посвящения можно отнести к петровской эпохе, однако никаких документальных сведений у нас на сей счёт нет. Хотя масоны – иностранцы могли действовать в это время на русской сцене.

В академических кругах обыкновенно считается, что первые масонские ложи в Российской империи стали формироваться несколько позже: первые документальные свидетельства относятся к 1730-м гг. Причём в массе братства каменщиков тогда состояли из иностранцев, прежде всего англичан. В 1731 г. Великая ложа Англии назначила Провинциальным гроссмейстером для России капитана Джона Филипса, а в 1741 г. его сменил Джеймс Кейт.

В связи с немецким влиянием времён императрицы Анны Иоанновны (правила в 1730-1740 гг.) и распространение в Германии масонства также можно предположить существование в это время в России немецких лож.

Русские же в ложах, как кажется, стали появляться позднее. В 1730-1740-е гг. нельзя исключать вовлечения в масонство отдельных русских «братьев», однако данных у нас мало.

Первые, о ком документально известно, стали братья Алексей и Кирилл Разумовские, братья Захар и Иван Чернышовы и граф Николай Головин, приобщившиеся к масонским таинствам за границей. К этой же категории, по-видимому, можно отнести фельдмаршала Г.К. Миниха, Г.Ф. фон Будберга и Н.В. и И.А. Корфов и ряд прочих лиц.

В 1750-е уже совершенно точно существует русская ложа под руководством сенатора и конференц-министра Романа Илларионовича Воронцова, в которую входили кроме Воронцова (отца знаменитой Екатерины Дашковой) будущие историки Михаил Щербатов и Иван Болтин, поэт Александр Сумароков, офицеры кадетского корпуса, Преображенского и Семёновского полков князья Михаил Дашков, Сергей Трубецкой, Семён Мещёрский, князья Голицыны, капитан Пётр Мелиссино, сержант Сергей Пушкин, а также Пётр Бутурлин, Фёдор Мамонов, Иван Шувалов, Александр Волков и прочие.

Надо сказать, что масонские собрания помимо пышных ритуалов и высоких целей, провозглашаемых братствами подчас оказывали далеки от их возвышенных образов. Например, в старости видный русский масон Иван Перфильевич Елагин (имя которого носит один из островов Петербурга) чистосердечно признавался, что в молодости приобщился к масонству движимый тщеславием, любопытством и желанием завести полезные связи. Он же замечал, что зачастую тогдашние «братья» преуспевали в основном в том, что «при торжественной вечере за трапезой несогласным воплем непотребные реветь песни и на счёт ближнего хорошим упиваться вином».

Наконец, стоит заметить, что императрица Елизавета Петровна, царствовавшая в 1741-1761 гг., будучи традиционно православной, к масонству относилась негативно, однако не подвергала его преследованиям благодаря заступничеству его высоких покровителей вроде И.И. Шувалова и К.Г. Разумовского.

Этого не скажешь о преемствовавшего ей на престоле Петра III, вовлечённого в масонские таинства и сети весьма глубоко. Новый государь тяготел именно к немецким ложам и прежде всего к системе, связанной с именем прусского короля Фридриха Великого, из войны с которым Пётр вывел Россию.
Император, судя по имеющейся информации сам был масоном, покровительствовал немецким ложам и лично возглавлял ложу в Ораниенбауме. Масонов был и его секретарь Дмитрий Васильевич Волков, перу которого принадлежат знаменитые указы императора «О вольности дворянства» и об уничтожении Тайной канцелярии.

В целом, время 1730-х – 1760-х гг.
выступило периодом становления и укоренения масонских систем в России.
Постепенно во второй половине XVIII столетия популярность и распространённость масонства станет неизменно расти, и ложи вольных каменщиков будут вовлекать всё большее число членов и получать только растущий общественный и политический вес.

В целом, 1750-1760-е гг. – пора, когда масонство в России не обрело заметной политической субъектности, но уже стало знаковым явлением. Для многих «свет» учения каменщиков был необычным увлечением, для многих – модной забавой, для кого-то – инструментом для поиска полезных знакомств и связей, а для иных чем-то сродни коучинга, наконец, для некоторых просто любопытным и необычным времяпрепровождением. Были, конечно, и «братья», настроенные более чем серьёзно и стремящиеся в масонство сознательно и полно. В ту пору счёт каменщиков в России, вероятно, шёл на сотни.

Масонство имело свои очаги: конечно же, это столицы – Петербург и Москва, а также прибалтийские регионы, где сильны немецкие корпорации. Были и иные центры: к примеру, Архангельск (видимо, в связи с британским экономическим присутствием).

Стоит подчеркнуть, что в ту пору в Европе боролись и соперничали между собой различные масонские системы:
английское масонство косо смотрело на заграничных конкурентов и отбивало атаки французских «братьев»; прусский король Фридрих Великий выстраивал собственную вертикаль иерархичных и подконтрольных себе структур государственного масонства; шведы при помощи французских союзников и жаждущих вернуть власть британских католиков-якобитов (об этом далее) получили свою масонскую систему.
Акт II
Панин супротив Елагина:
«шведы» против лоялистов

Разные системы


Собственно, в России во второй половине «просвещённого» века развернулась борьба прежде всего между шведской и прусской системами.

Ежели сам Пётр III тяготел к немецкому масонству и прусской системе Фридриха Великого, то масонство в России уже не было однородно.

Контакты между русскими и шведскими масонами начали складываться в 1740-х годах. Уже тогда великий мастер российских масонов Джеймс Кейт (очевидно, английской системы) посещал шведские ложи, а один из первых российских масонов уже мельком упомянутый барон Иоганн Альбрехт Корф в 1746 году был назначен чрезвычайным посланником в Стокгольм. Дипломат прибыл в столицу Швеции лишь в конце мая 1748 года, когда в Стокгольме уже появился новый русский посланник — Никита Иванович Панин. Эта-то фигура и станет одной из ключевых в нашем повествовании.

Погружённые в скандинавскую среду, Корф и Панин выступили горячими поклонниками именно шведской модели управления страной и принялись обосновывать идеи «северной системы», «северного аккорда», главным смыслом которых было создание мирного союза на Балтике.

В 1760 году граф Никита Панин вернулся из Стокгольма в Петербург и стал воспитателем наследника престола, великого князя Павла Петровича, что во многом предопределило «шведское» влияние на российские дела.

В свою очередь Пётр III, как уже было отмечено, сам был масоном. Однако неудачливый монарх выступал приверженцем «прусской» (или «берлинской») системы масонства, фактическим главой которого был его кумир Фридрих Великий.

Попеременно год за годом соотношение сил между различными масонскими системами в Европе менялось. Несмотря на успехи Фридриха на масонском поприще в германских государствах тем не менее было ощутимым влияние шведского масонства. Скрытое противодействие двух центров — Берлина и Стокгольма серьёзно сказывалось на дипломатии европейских государств и борьбу различных политических группировок.

Неудивительно, что «швед» Никита Панин строил козни против императора-приверженца «прусской» системы.
В свержении Петра III помимо политических резонов, недовольства широкого круга дворян и гвардии сыграл роль и масонский фактор. По-видимому, императором не были довольны и многие «братья»: фактическим соорганизатором переворота выступил именно граф Никита Панин. Масонами были и многие иные участники переворота: например, фаворит Екатерины Алексеевны Григорий Орлов, а также поддержавшие её и графа Панина К.Г. Разумовский и ряд офицеров.

Правда, участие многих из этих лиц в перевороте было не столько в пользу будущей Екатерины II, сколько с расчётом на её формальное регентство и провозглашение государем маленького наследника Павла Петровича.

Однако сложилось, как известно иначе, и императрицей стала именно Екатерина Великая.

Факт остаётся фактом: в 1762 году граф Панин активно участвовал в дворцовом перевороте. Чаяния графа сильно отличались от результата: он надеялся при смене власти по образцу Швеции ограничить самодержавие организацией Тайного совета (или Государственного совета). И, конечно же, рассчитывал на утверждение главенства шведской системы после смены монарха.

Однако Екатерина Великая, придя к власти, поступила иначе – подобное давление Панина и «шведов» ей не пришлось по душе, и императрица предпочла добиваться своего. Планы Панина – и касательно «северного аккорда» со Швецией, и касательно ограничения самодержавия канули в Лету. Прахом же пошли его надежды на скорое утверждение главенства шведской системы.

Екатерина отдала предпочтение английской системе, точнее сказать, «иоанновской». Система эта трёхступенчата (ученик-подмастерье-мастер), и в ней декларируется дистанция от участия в политике (правда, по английской задумке это касается только Англии; тем не менее на русской почве под надзором властей это тоже работало).

Императрица подыскала для новой вертикали крайне лояльного ей «великого мастера» в лице Ивана Перфильевича Елагина, который действительно сохранял лояльность императрице и старался удерживать масонство в русле государственных интересов. Выстраивая национально-государственную систему, Елагин всячески избегал сколько-нибудь тесных контактов с иностранными ложами.
Тем не менее «шведская» система стала бурно развиваться. Уже в 1762 г. в Петербурге открылась ложа «Счастливого согласия», а в 1765 г. был учреждён рыцарский тамплиерский капитул системы «строго послушания», характерной для «шведов».
В это масонское сообщество входили генералы И.Н. Болтин и Н.М. Бороздин, граф А.А. Брюс, А.К. Разумовский, А.С. Строганов, князья Ю.В. Долгорукий, Г.П. Гагарин, М.М. Щербатов и А.Б. Куракин.

Иван Перфильвич Елагин, по молодости искавший в масонстве связей и положения, а в сединах весьма серьёзно вовлёкшийся в детали алхимии и масонских чаяний, выступал едким противником «шведов». В частности, он высмеивал характерную для шведских братьев галломанию и подражание рыцарству: в одной из своих пьес Елагин изобразил в сатирическом виде Жана де Моле, легендарного вождя тамплиеров, продолжателями дела которого считали себя шведские и немецкие масоны.

В итоге развилась прямая борьба дозволенного елагинского масонства со шведским масонством во главе с графом Паниным, недовольным результатами переворота 1762 года и получившего от Екатерины куда меньше, чем он надеялся. Граф Панин вопреки собственным ожиданиям стал лишь вторым лицом в русской масонской организации — великим наместным мастером. Более того, настороженный Елагин, похоронивший в 1763 году панинский проект Тайного совета, зорко следил за конкурентом.

План стать полными хозяевами положения в результате свержения Петра III потерпел крах: прусская система была оттеснена, но доминирования шведской системы не случилось из-за позиции Екатерины II. Следом развернулась борьба «рыцарей» и елагинских масонов-лоялистов.

Помимо того существовали и иные системы, хотя они получали меньшее распространение. Однако стоит упомянуть и их, поскольку подчас происходили сложные кульбиты.

Не особенно распространился в России клирикарат – полукатолический обряд тамплиерской системы доктора И.А. Штарка. Но зато довольно активно действовали «розенкрейцеры». Появилась и своя «русская» система высших степеней, основанная генералом греческого происхождения Петром Мелиссино, брат которого возглавлял Московский университет.

Также нельзя не сказать о розенкрейцерах и московских мартиниста, которые крайне активно развернули дела – прежде всего в Москве. Их деятельность в первую очередь была связана с именами Иоганн Шварца (трансильванского немца, ставшего преподавателем Московского университета), журналиста и публициста Николая Новикова, Семёна Гамалеи и прочих. Они, долгое время ориентируясь на Берлин, со временем также стали работать по «шведской» системе. Однако подробнее о связанных с ними сюжетах мы поговорим в другой раз.

Формально над масонской братией вне зависимости от послушаний высилась Великая Провинциальная ложа России во главе с Иваном Елагиным – он получил в Лондоне патент великого мастера для этой структуры. Исторически сложилось, что все масонские провинции (страны) должны были получать бумаги из Лондона и давали обязательство (которым шведы, опираясь на французов, к примеру, пренебрегли) давать в Великую ложу Англии ежегодные отчёты и платить взносы.

В Великую Провинциальную ложу России помимо Елагина входили уже упомянутый граф Роман Воронцов, поэт Михаил Херасков, личный секретарь Императрицы Антоний Храповицкий, друг детства наследника Павла Петровича и родственник графа Панина князь Александр Куракин и другие лица. Всего под управлением Ложи в 1770-х гг. было 14 лож.

Однако в елагинских ложах не велось серьёзных «работ», чем были недовольны многие. «Просветитель» Николай Новиков, который через немцев в итоге придёт к «шведской» системе, отмечал: «собирались, принимали, ужинали и веселились; принимали всякого без разбору; говорили много, а знали мало». А вот немцы и шведы давали «великий свет»... Эта карта тоже была разыграна.

Противоречия росли и никакого единства в рамках Великой Провинциальной ложи не было. Условно елагинские «ложи» считались умеренно-либеральными, но лоялистскими и при этом не устраивали многих праздностью или бутафорской составляющей своих «работ». «Шведские» же ложи слыли консервативными, лояльностью зачастую не отличались, но сулили великие знания и почёт.

Важную роль играла система Строгого послушания. В двух словах: в середине XVIII столетия в Германии барон Карл фон Хунд ввёл обновлённый Шотландский устав, который был сперва наречён «исправленным масонством», а после 1764 года прослыл как «Строгое послушание». Этот устав, замешанный на рыцарской, тамплиерской тематике, с одной стороны, обратился к германской и национальной тематике, привлекая изрядное число аристократов и дворян, с другой стороны, характеризовался дисциплиной, строгими закрытостью и иерархичностью и управлялся «высшими неизвестными» (то есть большинство «братьев» не ведало, кому подчиняется и чью волю исполняет).

В начале 1780-х германский устав Строгого послушания будет реформирован и будет формально ликвидирован в былом виде на Вильгемсбадском масонском конвенте в 1782 году. Отныне Строгое соблюдение было преобразовано в Исправленный Шотландский устав, в котором тамплиерский сеттинг оказался заметно минимизирован (хотя при этом добавились элементы Устава Рыцарей-коэнов вселенной, тоже связанных с масонами-якобитами и их тамплиерско-рыцарской тематикой). Впрочем, несмотря на это в Швеции и России многие масоны будут работать именно по системе Строгого послушания, органично вписанной в систему государственного масонства Швеции во всей пышности своего рыцарства и тамплиерства. Русских лож, оказавшихся под властью шведов, это также касается. Но об этом позднее.

В начале 1770-х гг., когда позиции Строгого послушания несколько пошатнулись, в России главной альтернативой елагинскому масонству стала «Циннендорфская» система.

В Империи она формально пустила корни начиная с 1771 года, когда в Петербург прибыл из Берлина бывший гофмейстер Брауншвейгского двора Рейхель. В 1771-1776 гг. он основал несколько лож, рьяно оппонировавших Елагину.

Рейхель принёс в Россию устав Циннендорфа (масона Карла фон Циннендорфа). Этот устав стал основой Циннендорфской, Шведско-Берлинской или Шведской системы, также известной как система Слабого послушания.

Если кратко: прежде в Германии доминировало Строгое послушание и масоны-оппозиционеры, недовольные им, откололись. Сперва пытались получить патенты на «работы» в Лондоне, но не преуспели. Однако со второй попытки преуспели в Стокгольме, и система стала «шведской». Обыкновенно пишут, мол, недовольство было связано как со строгостью, так и с необходимостью безальтернативной подчиняться «высшим неизвестным», а также с негодованием перед засильем тамплиерства. Потому-де в Слабом послушании всего этого меньше.

Впрочем, эта новая «шведская» система оказалась напрямую связана с собственно шведским масонством, которое в это же время под воздействием сеттинга Сведенборга и деятельности Густава III и его круга, с одной стороны, всё более вовлекалось в этот самый тамплиерский сеттинг, перенятый напрямую от Стюартов и якобитов, а, с другой стороны, выстраивалось на жёстко иерархичных началах.

Теперь основная борьба развернётся между государственным елагинским масонством и Циннендорфской системой (шведско-берлинской). Словом, система Рейхеля, ложи которого множились и набирали популярность, стала главным противником для Елагина и его государственного масонства.

По системе последнего Рейхель нанёс ряд критических ударов. Началось повальное бегство «братьев» из елагинских лож в рейхелевские. Тут были и громкие предательства, и тихие интриги, и массовые переходы целых лож.

Однако и Рейхелю пришлось туго: дело в том, что внезапно для него его берлинское масонское начальство по соглашению с Великой ложей Англии взяло да и отказалось от этой системы. Плюс к тому положение Рейхеля, напрямую подрывавшего систему лояльных лож Елагина, было опасным: Елагин пользовался покровительством императрицы, что могло оказаться чревато.

Итогом стал компромисс:
союз Рейхеля и союз Елагина несмотря на взаимную неприязнь вынужденно объединились. Елагин вынужден был отказаться от трёхступенчатой английской системы и перейти на рейхелевскую шведско-берлинскую. Рейхелю же, в свою очередь, пришлось уступить формальное главенство Елагину, а постепенно, недовольный, он и вовсе вынужден был отстраниться от дел.

Ложи союза отныне стали Соединённым, а во главе союза стояла Великая Провинциальная ложа под руководством Ивана Елагина как наместного великого мастера. Рядом с ним во главе ложи оказался в качестве великого мастера поклонник шведской системы граф Никита Панин. Среди других руководителей Великой Провинциальной ложи назовём также генерала П. Мелиссино, генерала П. Бутурлина и барона В. Унгерна фон Штернберга.

Недовольство Елагиным толкали многих к саботажу, интригам и отколу от союза. Некоторые ложи и вовсе изначально остались в стороне, а некоторые решили отпасть. Рейхель ушёл. Недоволен был и влиятельный масон князь Н.Н. Трубецкой, который перебазировал подвластные ему ложи в Москву подальше от Елагина.

В российском масонстве по мере роста противоречий и недовольства, случился и углубился раскол и в сущности произошёл прямой выход «шведов» из поля лояльности императрице.



Шведский союз


Никуда не делась и активная работа против Елагина со стороны графа Панина и его сторонников, сохранивших серьёзные позиции и даже сумевших отчасти укрепить их.

Ежели в Германии и дальше на Западе система Строгого послушания переживала кризис, то в Швеции она со всем её тамплиерством оставалась в могучей силе. Популярность эта система набирала и в России. Недовольные елагинским союзом масоны тяготели к Швеции и стремились перенять её устав и просить передать масонским «свет» и в Россию.

Никита Иванович Панин продолжил борьбу за утверждение в России главенства «шведской» модели масонства. Надо подчеркнуть, что во многом успеху графа способствовала иностранная поддержка из Швеции. Ещё прежде, в 1773 году, для установления контактов со шведскими «братьями» в Стокгольм отправился переводчик канцелярии Панина И. У. Ванслов, а ещё через три года российские и шведские масоны заключили союз.

Недовольные откалывались от Елагина и его союза, а Панин и другие «шведы» работали над их консолидацией и наведении мостов со Стокгольмом.

«Шведские» масоны вели прямую войну с Елагиным, занимались его дискредитацией и осыпали российских братьев посулами высших масонских степеней от Швеции.

Со временем Панину удалось подорвать позиции Елагина в среде вольных каменщиков, а действительными лидерами «нового течения» в российском масонстве стали молодые родственники Никиты Панина князья Гавриил Петрович Гагарин (1745— 1808) и Александр Борисович Куракин (1752—1818), входившие в «интимный кружок» наследника престола Павла Петровича.
Далее последовал новый шаг. Главари «шведской» масонской братии в Петербурге обратились с просьбой «открыть великий свет» (т. е. доступ к таинствам) к Швеции, система коей «славилась древностью происхождения, чистотою правил и глубокими познаниями в области тайных наук».

Как уже отмечалось, Гавриил Гагарин и Борис Куракин были близки Павлу Петровичу, круг шведских масонов графа Панина рассудил, что стоит сделать ставку на наследника.


Однако «шведские» масоны не стали ожидать смены монарха, а принялись действовать решительно. Руки российских «рыцарей» и их шведских «братьев» сплелись в крепкое рукопожатие.

Акт III
Шведское масонство
Прежде чем говорить о дальнейшем, взглянем же на важные характерные особенности «шведской» модели. Многие аспекты истории происхождения шведского масонства мы рассмотрим в отдельной статье, но сейчас выделим ряд важных категорий и ключевых деталей, характерных для этого масонского послушания.

Первые вольные каменщики в России и Швеции появились примерно в одно время, однако дела у шведских масонов пошли успешнее, нежели у русских «братьев». Пока в России ожидали новых «великих мастеров» из-за рубежа, в 1735 году граф Аксель Эрикссон Вреде-Спарре смог учредить первую масонскую ложу в Стокгольме. А спустя 18 лет, в 1753 году, в Орден вольных каменщиков приняли шведского короля Адольфа Фредерика (1710—1771), который вскоре был объявлен великим мастером и патроном шведского масонства.

Это на века определило судьбы масонства в Швеции, ставшей без преувеличения масонским государством.
Начиная с Адольфа Фредерика, все без исключения шведские короли помимо государственного управления возлагали на себя обязанность по руководству масонством в стране.

Во второй половине 1750-х годов врач и реформатор масонства Карл Фредерик Экклефф развил оригинальный шведский вариант масонства.

В 1760 году открылась Великая Ложа Швеции, а ещё через десять лет она была признана английскими масонами, а тем самым и во всем «масонском мире».

Таким образом, шведским масонам потребовалось менее полувека, чтобы превратить свою организацию в один из институтов национально-государственной власти.

Однако настоящий расцвет шведский орден только ждал. Сыновья короля Адольфа-Фредерика принцы Густав (будущий монарх), Карл Сёдерманландский (Зюдерманландский) и Фредерик Эстергётландский были посвящены в масонство, долгое время жили во Франции под крылом Людовика XV и воспитывались видным вольным каменщиком Карлом Шеффером.

Именно друг мистика Эммануила Сведенборга Карл Шеффер станет во главе Шведского ордена, а затем Орден возглавят ставший в 1771 г. королём Густав III и его брат герцог Карл Зюдерманландский.
В ту пора Франция активно вовлекалась в шведскую политику, и скандинавская монархия испытывала огромное влияние Версаля. Касалось это не только политики, но и культуры. И отдельно – масонства.

Во Францию масонство было перевезено с британских островов ещё в XVII столетии, прежде всего «якобитами» – сторонниками свергнутой протестантами католической династии Стюарт, представители которого возглавляли важные структуры вольных каменщиков. Масоны-эмигранты стали развивать свои сети на континенте и не одно десятилетие стояли во главе масонства во Франции.

Ко временам Людовика XV масонерия во Франции была уже крепка и оказалась франконизирована, оказавшись заметно вписана в национально-государственное русло. Более того, ложи и некоторые системы вольных каменщиков использовались в политике весьма активно. Союзная спайка католиков-якобитов (сторонников Стюартов) и французских политиков проявилась себя и в масонских делах, оказав огромное влияние как на шведскую политику, так и на развитие шведского масонства. Об этом, а также о фигуре Эммануила Сведенборга (мистика, философа и агента) мы подробно говорим в другой нашей статье.
Скоро. Ждите.
Грубо говоря, король Людовик, покровительствуя молодым шведским принцам, готовил себе короля «под ключ» – и надо сказать, изрядно в этом преуспел. После смерти отца (монарха Адольфа-Фредерика) королём Швеции стал лояльный курсу на союз с Версалем Густав III, восторженный франкофил и фактический глава преобразованного не без помощи французов и якобитов шведского масонства, система которого приблизилась к своему расцвету.

Масонское посвящение стало при Густаве III основопологающим фактором продвижения по службе и залогом придворного положения. Вряд ли будет преувеличением утверждение, что масонская лестница степеней встроилась в вертикаль государственной службы и стала играть роль сродни петровской Табели о рангах в России. Только вместо коллежских асессоров и статских советников тут были «мастера» и «рыцари Иерусалима».

Как уже было упомянуто, ключевой фигурой в шведском масонстве стал Эммануил Сведенборг – на его мистике, образах и утверждениях о контактах с Богом, ангелами и духами была выстроена изрядная часть основ шведской системы. Сюда же добавлялись элементы каббалистики, алхимии и иных оккультных наук. Густав III, частенько обсуждавший видения Сведенборга и участвовавший в спиритических сеансах, именовался «королём-чародеем» и носил мантию с вышитом на ней древом Сфирот.

Основы


Шведская система соединила в себе Символическое иоанновское масонство с храмовничеством и розенкрейцерством, причём каждая составная часть внесла свои отличительные черты: иоанновское масонство – идею достижения «златого века Астреи»; храмовничество – идею борьбы на жизнь и смерть с «врагами христианства» (в специфическом понимании), борьбы со всяким злом и насилием, какой бы образ оно ни принимало, а также внесло внешние проявления сеттинга, особенности облачений и пышные обряды средневекового рыцарства; наконец, розенкрейцерство привнесло мистический пиетизм, изучение теософии и алхимии.

Шведская система провозглашала своё прямое происхождение от Ордена Рыцарей Храма Иерусалимского. Преемство шло от масонов из династии Стюарт, стоявших во главе Ордена Храма, который якобы, как заявлялось, происходил напрямую от тамплиеров.

Для шведской системы свойственны жёсткая иерархичность, самовластье начальников, несменяемость властей и беспрекословное подчинение младших лож и младших членов старшим, зачастую остающихся неизвестными.



Структура


Шведская система официально составляла десяток степеней:

Иоанновские степени (составили первый отдел):
1) ученик;
2) товарищ или подмастерье;
3) мастер;

Андреевские или шотландские степени (второй отдел):
4) ученик-подмастерье;
5) мастер;

Рыцарские степени:
6) Братья-стюарты или рыцари Востока и Иерусалима;
7) Братья-избранники царя Соломона или Рыцари Храма, или Запада, или Ключа;
8) Ближние св. Иоанна или Братья белой ленты;
9) Ближние св. Андрея или Братья фиолетовой ленты, называемые часто Рыцарями пурпуровой ленты (третий отдел);

10) Братья Розового Креста, которые подразделялись на три класса:
1-й класс, состоящий из членов Капитула, не занимаю­щих в нём должностей;
2-й – из великих должностных лиц Капитула;
3-й – Великого правящего мастера, каковым в Швеции был сам король.

При этом lО-я степень составляла так называемый Просветлённый Капитул.

К слову, по уставу должностными лицами Капитулов могли быть лишь потомственные дворяне, насчитывавшие не менее четырёх поколений предков-дворян.
В 1780 году шведская система достигла наивысшего могущества. Великая Стокгольмская ложа была преобразована, король обеспечил ей покровительство особым дипломом и с большой торжественностью, в присутствии 400 масонов, собравшихся в зале Стокгольмской биржи, ввёл своего брата, герцога Карла Зюдерманландского, в должность Великого мастера, причём возложил на него горностаевую мантию в знак царственности искусства вольных каменщиков.

Тогда же окончательно была организована в России Национальная ложа дарованием ей подробной инструкции. Из этой инструкции, от 9 мая 1780 года, мы узнаём, что шведская система на первых же порах встретила большое сочувствие среди многих петербургских и московских масонов, и что Швеция, опираясь на основной договор 1778 года, требовала беспрекословного повиновения русских лож главному шведскому Капитулу и почитала необходимым учреждение Директории при петербургском Капитуле, т.е. совета, в состав коего должны войти избранные члены Капитула. В силу инструкции не всему Капитулу, а именно его Директории присваивалось важное право суда над членами масонского Ордена и наблюдение за сохранением Орденских законов.

Знаменательно, что инструкция 1780 года была в силе в «ложах российских», принявших шведский обряд, не только в XVIII, но и в XIX веке до запрещения всех вольнокаменщических работ в 1822 г.

Более того: с помощью инструкции герцог Карл Зюдерманландский установил контроль над русским «братством», присоединившимся к шведскому союзу.

К слову герцог Карл следующим образом величался в начале этого документа:

«Мы, Карл, Божиею милостью наследный принц Шведский, Готский и Вандальский, герцог Зюдерманландский, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Гольштинский, Стормарский, Дитмарский, граф Ольденбургский и Дельменгорский, великий адмирал Шведский, непременный генеральный визитатор и главный герольдмейстер священного Ордена Храма Иерусалимского, великий провинциальный мастер VII и·IХ провинции (т.е. Швеции и России), в Орден, именуемый рыцарь и брат животворящего солнца».
Акт IV
Капитул Феникса
В сентябре 1776 года Борис Куракин отправился в Швецию. Формальной целью визита было известить королевский двор о втором браке Павла с вюртембергской принцессой.

Но эта миссия императрицы, кажется, волновала его куда меньше, чем его тайная задача, возложенная не государыней, но братьями-масонами.

Полномочия именитых каменщиков отверзли Куракину двери шведских лож, и Куракин от лица их выразил готовность подчиниться шведскому Ордену. Шведские масоны с чрезвычайной радостью приняли эти вести.

Фигура Куракина тут неслучайна: внучатый племянник обер-гофмейстера, графа Никиты Ивановича Панина, Куракин был им посвящён в масонство в свой 21 год и выказал большое рвение. Любимый соученик великого князя Павла Петровича, товарищ его детства и отрочества, Куракин прибыл для переговоров с великим мастером шведского Ордена герцогом Карлом Зюдерманландским. Герцог лично посвятил князя Куракина в тайны шведского обряда.

Князь Куракин, в силу данных ему полномочий, подписал акт подчинения русских масонов шведскому Ордену, после чего ему были вручены патенты на основание в Петербурге главноуправляющей ложи шведской системы, Капитула Феникса, диплом князю Гавриилу Петровичу Гагарину на звание управляющего Префекта Капитула, клейноды, т. е. обрядовые предметы для Капитула и низших лож, знамя Орденское, под коим приносилась клятва верности, и походное, «водружаемое во времена тяжких гонений, раздоров, борьбы», великий Орденский меч, корона мудрости, скипетр и жезлы, лампада, колокол, ключ, секира, молот, рыцарские доспехи, символы высших посвящений, отличительные знаки степеней и должностей.

С тех пор основная часть российского масонства оказалась в подчинении шведского Ордена во главе с «королём-чародеем» (официальный титул) Густавом и его братом великим магистром Карлом. Россия наравне со Швецией была включена в IX масонскую орденскую провинцию, которая управлялась шведским Орденом.

Для управления российскими ложами был создан высший масонский орган – Капитул Феникса.
Префектом Капитула стал князь Гавриил Петрович Гагарин, принявший на себя «должность охранения в тайне от масонской толпы учреждения Капитула «Феникс» и сообщения о существовании его лишь надежнейшим приверженцам нововведённой системы, избранным, просветленным братьям».

«Верховный» масонский капитул предполагалось открыть во время визита Густава III в Петербург летом 1777 года. Личным прибытием Густав, по-видимому, надеялся увлечь идеями шведского устава и свою кузину Екатерину Великую, однако ему не удалось увлечь ум императрицы своей грёзою «восстановления» Ордена Храмовников. И потому в свой приезд Густав не открыл главноуправляющей ложи, как на то рассчитывал.

Тем не менее приезд верховного вождя шведского масонства способствовал скреплению возникшей связи русских и шведских масонов. 27 июня в петербургской ложе Аполлона было устроено пышное торжество в честь высокого гостя, на которые Густав лично и пожаловал. Ложа Аполлона была в то время одной из многолюднейших, а по составу своих членов и знатнейших лож.

На торжестве присутствовали члены дружественных лож, и король получил возможность лично присмотреться к братьям, намеченным для руководства в будущем русскими ложами, принявшими шведский обряд.

Таким образом открытие Капитула произошло несколько позднее. Это случилось в последний месяц 1777-гг года о масонскому счислению: то есть в феврале 1778 года – каменщики первым месяцем почитали март.

10 апреля 1778 г. заключён был договор между Шведским и Русским Капитулами, который точно и во всех деталях определил взаимоотношения шведских и русских масонов.

Руководителем масонов Швеции и России отныне считался герцог Карл Зюдерманландский, при этом во главе русских «братьев» стоял масонский гроссмейстер князь Гавриил Гагарин.
Высшим тайным правлением лож в России стал Капитул Феникса, члены которого обязаны были иметь в 16 коленах дворянскую кровь и по крайней мере в четырёх коленах не смешиваться с маврами, турками или иудеями. Это было связано с обрядом посвящения в Тамплиеры, который включал идею союза выс­шего дворянства.

Какие цели ставились перед Капитулом?

Помимо провозглашённого долга борьбы с не­верием и работ по восстанов­лению «когда-то славного Ордена Храмовников» Капитул Феникса обязан был содействовать союзу знатного дворянства двух соседних северных стран, объединяя именитейшие роды – русские и шведские, – на основе масонства и в подчинении общей воле.

К 1781 году в капитул Феникса входили следующие фигуры: И. В. Бёбер, М. С. Бороздин, Г. П. Гагарин, И. А. Дмитревский, В. В. и Ю. В. Долгоруковы, А. Я. Ильин, Б. А. Загряжский, А. Б. Куракин, И. В. Несвицкий, П. К. Разумовский, А. А. Ржевский, О. М. де Рибас, А. Ф. Сабуров, П. Соймонов, А. Н. и А. С. Строгановы, Ф. П. Фрез и А. Н. Щепотьев.

Графы Апраксины, князья Гагарины, Долгорукие, Куракины, князь Н.В. Репнин, графы А.С. Строганов, А.И. Мусин-Пушкин и Шуваловы стали первыми столпами Капитула. Сюда же относятся представители знатнейших семей

Великим секретарём Великой Национальной ложи избран был Иван Васильевич Бёбер, тотчас же ставший правой рукой князя Гагарина, поскольку, «умея всех братьев умиротворять и всем угодить», он притом мысли излагать научился «масонским слогом» И был неза­меним при составлении грамот и различных Орденских циркуляров.

На тот момент к «шведской» системе присоединилась 21 ложа. Большинство из них базировалось в обеих столицах, но кроме того, в 1779—1783 годах в соответствии со «шведскими» актами работали мастерские вольных каменщиков в Кинбурне («военная» ложа, мастер стула князь Н. В. Репнин), в Кронштадте (военно-морская ложа Нептун, руководители А. Г. Спиридов, С. К. Грейг, X. И. Цубер), в Митаве (ложа Три венчанных меча), в Нижнем Новгороде (ложа Совершенное согласие), в Казани и Пензе.

Нужно сказать, шведы сорвали куш, и поняли это. Потому в течение следующего года Швеция усиленно радела об укреплении своей власти в России и о привлечении в свой союз всё большего числа лож.

К весне 1779 года успехи шведской системы настолько были очевидны и князь Гавриил Гагарин, выказавший изрядную ревность в служении новому делу, был отмечен новым начальством: герцог Карл Зюдерманландский утвердил его в звании Обер-Мейстера всех лож, работающих в России по шведской системе. Причём указом Верховного шведского Капитула все члены союза обязывались быть в безусловном подчинении князю Гагарину, под страхом строжайших наказаний.


Истина не для профанов


При этом торжественно открытая Великая Национальная ложа была лишь для непосвященных в высочайшие степени Высшим правлением. На деле же таковым являлся тайный и скрытый от большинства «братьев» Капитул Феникса.

Учредительные документы указывают на двойное наименование, присвоенное верховному правлению: «Капитула Феникса» для избранных и в качестве ширмы прикрытия для него «Великая Национальная» ложи для всех прочих.

Статья документа гласила: «Поелику достопочтенный петербургский Капитул известен братьям Каменщикам только под наименованием Великой Национальной ложи, то Директория, коей присвоено управление этим Капитулом, будет носить имя Совета Великой Национальной ложи».

Итак, «масонской толпе» о существовании Капитула Феникса не было известно и нарочито не сообщалось. Для широкой публики во главе союза инсталлировалась Великая Провинциальная Национальная ложа, служившая ширмой для Капитула.

Во главе неё верховным начальником выступал Управляющий, т.е. Великий Провинциальный Мастер. Инструкцией также изъясняется, что звание Провинциального Мастера нераздельно со званиями и должностями Великого Префекта Капитула Феникса и председателя Директории, и что должности эти пожизненны, «если только он не оставит добровольно».

Все члены Директории входили в состав Великой Провинциальной ложи и так же, как Префект, имели двоякие наименования; под одними они известны были только избранным братьям, а под другими - всей вольнокаменщической публике.

В состав Директории входили кроме Великого Префекта:

  • Канцлер;
  • Вице-канцлер;
  • Прелат ПетербургскогоКапитула;
  • Начальник нововступающих;
  • Великий Хранитель архива;
  • Декан;
  • Прокуратор;
  • первый и второй Великие Инспекторы Храма;
  • Великий Казнохранитель;
  • Великий Дародатель;
  • Великий Герольдмейстер;
  • сверх того, Директории разрешалось избрать секретаря и архивариуса – однако без права голоса. В крайних случаях дозволялось избрать и помощников для них.

Должностным лицом Директории мог быть масон, имевший не менее 7 степеней посвящения.

Директория разделялась на две палаты: нижнюю, исполнительную, в состав коей входили рыцари 7-й и 8-й степени, и верхнюю, законодательную, которую образовывали рыцари 9-й степени. Члены верхней палаты именовались Командорами и в отличие носили нашейный золотой крест, венчанный короной.

Стоит отметить, что «шведы» брали своё пышностью и торжественностью. Сложный обряд посвящения, богатое убранство Капитула (опустим тут описание, оставив это для другого случая), дорогостоящие клейноды, богатые орденские одеяния, блещущие златотканной парчой и пурпуром и шёлком, пышные перья и искусной выделки рыцарские доспехи – всё это создавало для Капитула Феникса блистательный образ.

В начале 80-х гг. XVIII века московские розенкрейцеры, осуждая вычурность обрядов российского «храмовничества», тем не менее отмечали в послании к герцогу Фердинанду Брауншвейгскому, что пышные церемонии, убранства и облачения Капитула должны были «произвести великое впечатление над нацией военной, в которой одно токмо знатное дворянство работами занималось. Сверх того, богатое дворянство наше, также как и везде, воспитано весьма чувственным образом и, следственно, ничто так не способно показать ему отношения умозрительные, как такой язык, который действует на все органы его». Отмечая, что особенно среди военных распространился шведский обряд, они туг же пояснили, что в России все рыцарские посвящения не почитаются смешными, ибо в степенях оказывают высшие аристократы и боевые офицеры.


Нити управления


При этом не все правящие «братья» известны, ибо их имена часто были сокрыты под Орденскими прозваниями и девиза­ми, дабы «власть имевшие» не стали известны масонской массе.

К примеру, при посвящении в Рыцари Храма князь Баратаев получил орденское имя «Eques аb aquila magna» и в девиз изречение «Solemintueor песtimeofulmen» (т.е.«Рыцарь великого орла» – «Смотрю на солнце и блеска молнии не страшусь»). Другие примеры: позднейшие Великий Канцлер Капитула Карл Осипович Оде де Сион слыл «Рыцарем Твердыни Сиона»; Великий Секретарь Иосиф Далмас – «Рыцарем Звезды»; граф В.В. Мусин-Пушкин Брюс – «Рыцарем счастли­вой надежды» и т. д.

Все нити управления союзом сосредоточивались в Директории, и без её ведома не мог быть принят ни один новый член в ложах союза; с её же ведома поступали и расходовались деньги.

«Каждая ложа Каменщиков, как Иоанновских, так и св. Андрея, называемая Шотландской, и каждый Капитул, который существует или будет впредь существовать на всём пространстве Империи всея России, обязаны во всём и без замедления повиноваться Директории, представлять ей точное донесение о своём состоянии, о производстве своих работ, о своих денежных делах, о принятиях».

Ну а Директория, как мы уже выяснили, сама полностью повинуется Стокгольму. Удобно и строго.

Инструкция прописывает, что все союзные ложи находятся в строгом послушании у Директории:

«Никому не дозволяется,- гласит та же статья,- делать какие бы то ни было нововведения, приводить в исполнение какой-либо проект без ведома, тем менее вопреки мнению и без одобрения Директории».

В случае неповиновения виновные подвергались наказаниям, установленным законами, и исключались «яко отщепенцы, изменники и клятвопреступники из списка истинных Свободных Каменщиков и верных Рыцарей Храма».

Ну а сама Директория в свой черёд подчинялась Провинциальному мастеру IX провинции, т.е. герцогу Карлу Зюдерманландскому.

Вот какими выражениями определена эта зависимость:

«Так как Директория России зависит единственно от Великого Провинциального Мастера IX провинции, она обязана будет строго исполнять все статьи договора 1778 года и никогда самовластно ничего нового не учреждать, не получив предварительно согласия Великого Провинциального Мастера.

На этот конец Директория будет поддерживать постоянную переписку с Директориею Северного Приората, имеющей пребывание в Стокгольме, сообщать ей не только всё то, что могло бы каким-нибудь образом касаться общего блага Ордена, но также и всё, что относится к частным делам лож и Капитулов и что могло бы заслуживать внимание Великого Провинциального Мастера.

Поэтому петербургская Директория будет каждые полгода посылать Вел. Директории в Стокгольме точный отчёт о Ложах и Капитулах, работающих на всём пространстве Российской Империи, и в конце каждого года краткий общий отчёт о замечательнейших событиях, кои произошли в течение года».

Сверх того от членов Капитула требовалась присяга по приложенной формуле на Кресте и Евангелии. Присяга начиналась словами «Я, N. N., обещаюсь перед Господом Богом и клянусь Св. Евангелием», а заканчивалась следующим образом:

«Обещаюсь блюсти все это свято и искренно в силу креста, который ношу, как подобает истинному, свободному и верному Рыцарю Ордена Храма нашего Господа Иисуса Христа».

Как отмечает дореволюционная исследовательница Тира Соколовская (по происхождению, к слову, шведка, связанная с предреволюционным масонством более чем напрямую), «присяга на верность Ордену, на преданность и покорность герцогy Карлу Зюдерманландскому была так составлена, что давала возможность русским братьям приносить её, не нарушая верноподданнического долга в отношении своего государя; клятвой требовалось "повиноваться ему (т.е. герцогу Карлу Зюдерманландскому) во всём, что не противно верности, повиновению и покорности, коими я обязан моим законным государям и как светским, так и церковным властям"». Рискнём предположить, однако, что на деле такая двойственная лояльность изрядно мешала оставаться в границах верноподданности и создавала многие логические, моральные и технические дилеммы.
Выделим ключевое:

1. Действия вновь учреждённого Капитула были подчинены шведскому водительству, и князь Гагарин являлся ответственным лицом пред шведским верховным каменщическим правлением.

2. Факт подчинённости российского масонства Шведскому Ордену скрывался от большинства российских масонов. Скрывалось также и само существование «Капитула Феникса».

То есть масонское управление было выстроено вслепую и братья подчинялись неким «высшим неизвестным». Причём подчинение выстраивалось иерархично и вертикально.

Рвение князя Гагарина удовлетворило шведов, и он был провозглашён гроссмейстером (великим мастером) Капитула «Феникс». В результате основная масса российского масонства оказалась под властью шведской системы и подчинённого шведскому Ордену Капитула «Феникс», во главе которого встали люди графа Панина - князья Гагарин и Куракин.

Отныне во главе масонства и Швеции, и России встали герцог Карл Зюдерманландский и его царственный брат Густав III.

Работы


Несмотря на усиленные работы Капитула Феникса, ему всё же не удалось объединить в союз шведского обряда все работавшие в России ложи.

Оставался ещё и Великий Мастер Великой Провинциальной ложи России, сенатор Иван Перфильевич Елагин, который, к слову, поначалу содействовал отправлению князя А.Б. Куракина в Швецию. Он же, маневрируя между центрами силы внутри масонской братии, и снабдил первоначально его полномочиями.

Однако враждебный кругу Панина Елагин не только не занял первенствующего места в Капитуле Феникса, но и совершенно уклонился от общения с ним, продолжая, как выражался сам, на острове своём «взывать аки пророк в пустыне». Тем более, что интенции подчинения Стокгольму не могли не оттолкнуть Елагина, лояльного государыне.

Неудивительно, что с князем Гагариным у Елагина произошло охлаждение: приняв патент на высокое посвящение от Швеции, Елагин от всяких связывающих себя обещаний уклонился, впредь до ознакомления со всеми актами нововведённой системы, и требовал настойчиво.

Узнав условия, осторожный Елагин неприятно впечатлился фактом «рабского подчинения», коего требовала шведская система, включавшая «Строгое послушание», и потому стал одним из противников широкого распространения шведского обряда.

Более того Иван Елагин опасаясь в будущем для всего масонства в России от нововведённой системы «великого вреда».

Елагин не был одинок: число противников шведского союза начало умножаться: смущённые «строгим послушанием» или привыкшие к простоте английского обряда и «лёгкости правления», поражались «безумными требованиями шведских братьев», беспрекословным повиновением и пышными, даже с «церковными» иногда обрядами сходными посвящениями высоких степеней.

Была недовольна и императрица Екатерина: её не могло не возмущать вдруг возникшее подчинение знатных вельмож её державы герцогу Зюдерманландскому. Это действительно создавало проблемы.

Императрица стала действовать. В 1781 г. князь Гавриил Гагарин, по желанию государыни, принял службу в Москве, и в связи с этим Капитул Феникса «приостановился в работах». Однако вовсе не прервал их: Капитул по сути подразделился на два отдела, работавших в Петербурге и Москве, и вместо одного образовалось два очага для распространения шведской системы и два правления, два тайных отделения.



Промежуточные итоги


Итак, мы окинули взором краткую историю первых десятилетий масонства в государстве российском и события, укрепившие в империи Романовых «шведскую систему», вытеснившую систему прусскую и схватившуюся в противоборстве с государственной системой Елагина, лояльной императрице Екатерине Великой.

Мы увидели, как орденские братства стали распространяться в России и как их главари пошли за «светом» в Швецию, признав свою подчинённость Стокгольму. Подобное, конечно, не могло не вызвать недовольства и возмущения государыни. Кое-что об этом мы уже успели сказать, но куда больше скажем в следующий раз. Поговорим и о мартинистах, и о наследнике Павле Петровиче, и о борьбе за субъектность, и о злоключениях Николая Новикова, и о шведских планах на Россию.

Так или иначе шведская система успела пустить глубокие корни. Влиятельные представители старых аристократии и высоких сановников из барства, офицеры армии и флота уже имели свои ложи Ордена Храма. Ложи, среди прочего, следовали за армиями в походы и уходили в море с отплывавшими в бой кораблями.

Одна из ключевых лож – ложа Нептуна была военно-морской. Ложа работала на корабле «Ростислав», где почти весь офицерский состав и многие из матросов-солдат тоже были масонами.

А во главе неё стояли капитан А.Г. Свиридов и адмирал С.К. Грейг, являющийся никем иным как командующим Балтийским флотом. Специфика положения состояла в том, что командующий флотом Самуил Грейг, будучи управляющим мастером ложи, в некотором роде имел, как мы уже выяснили, и орденское подчинение герцогу Карлу Зюдерманландскому. Который скоро выступит прямым врагом Российского государства.

В 1788 году Густав III объявит России войну, и шведский флот герцога Карла войдёт в Финский залив, с боем двигаясь на Петербург...
О дальнейшей истории шведского масонства в России мы поведаем в нашей следующей статье.
Список литературы
Тира Соколовская: «Капитул Феникса»
Исследование крупнейшей дореволюционной исследовательницы истории масонства Тиры Оттовны Соколовской – большого специалиста по масонству в России XVIII-XIX вв., собирательницы масонских документов и редкостей и, конечно же, масонки – сообщают, что Тира Оттовна (по происхождению шведка) была секретарём московской ложи «Астрея».
Андрей Серков: «История русского масонства»
Исследование московского историка А. И. Серкова, одного из крупнейших исследователей истории масонства в России и специалиста, получившего уникальный доступ к архивам Великого Востока Франции (разумеется, по причине принадлежности А. И. к братству вольных каменщиков). Несмотря на вероятную братскую ангажированность специалиста работы историка Серкова уникальны по своей академической составляющей – в них сообщено меньше, чем следовало бы, но весьма и весьма много. Кроме того, Андрей Серков издаёт именные словари со списками (конечно, неполными, но обширными) членов российских масонских лож.
Серков А. И. Великий мастер живёт в Стокгольме // Родина. 1997. № 10. С.96-98.
Обстоятельная и крайне информативная статья историка Андрея Ивановича Серков из журнала «Родина» – ведущего российского официального издания на историческую тематику.
Виктор Брачев: «Прошлое и настоящее русского масонства»; а также его книга «Масоны у власти»
Исследование одного из крупнейших исследователей российского масонства В.С. Брачева, профессора Института истории СПбГУ. Среди прочего, Брачев, к слову, не являющийся масоном, интересуется вопросом роли масонства в революционных событиях 1917 года.
Marsha Keith Schuchard. Emanuel Swedenborg, secret agent on Earth and in heaven: Jacobites, Jews, and Freemasons in early modern Sweden
Невероятно информативная и основательная (с опорой на большой массив масонских и политических документов разных стран) монография американской исследовательницы, доктор философии, Марты Шушард. Она посвятила множество исследований проблематике масонства, каббалистики и тайных обществ Европы XVII-XX в. В своё время Шушард получила научную степень за исследования эзотерико-эротических подпольных традиций тайных обществ и их влияния на британских и ирландских поэтов и художников. В этой монографии она исследовала агентурную работу французских и шведских сетей, борьбу за масонские институты между якобитами и протестантскими лоялистами в Англии, а также деятельность Эммануила Сведенборга как политического агента шведских и французских тайных служб.
Все блоки
Обложка
Заголовок: средний
Лид
Текст
Фраза
Изображение
Галерея
Линия
Zero
footer
Обложка: заголовок, подзаголовок и раздел
Лид (вводный текст)
Изображение
Текст среднего размера
Текст
Текст среднего размера
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Текст среднего размера
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Текст среднего размера
Текст
Изображение
Текст
Изображение
Текст
Текст
Изображение
Текст
Кнопка
Кнопка
Кнопка
Кнопка
Кнопка
Кнопка «наверх»
Таймлайн с цифрами слева